— Вы послали ему в подарок ползунки? — спросила Симона.
— Да-да. Конечно. Роза обо всем позаботилась, — ответил Исак.
Держа в правой руке телефонную трубку, Симона стояла на кухне в маленьком белом домике из известняка и смотрела в окно. По стеклу текли капли дождя. Она больше не слушала Исака.
— Да уж, это настоящее напоминание, — вдруг сказал Исак.
— Да-да, — ответила Симона.
— То есть… о том, что время идет, — сказал Исак.
— Да, — ответила Симона.
Когда они беседовали в январе, Симона повторила то, о чем упоминала уже не раз: дом надо либо срочно ремонтировать, либо продавать. Ей-то все равно, так даже лучше. Она может по-прежнему приходить сюда пару раз в месяц, выпивать чашку кофе, выкуривать сигарету, лежать на кровати, закрыв глаза, и притворяться исчезнувшей из жизни, но она не могла без зазрения совести умалчивать об истинном положении дел. Исак сказал, что подумает над этим. Сейчас у него очень много работы. Лаура окончила среднюю школу с весьма средними оценками, а теперь собиралась в путешествие с парнем по имени Юн. Роза, похоже, устала. Ее уже нельзя надолго оставлять одну, а у него столько работы, и он постоянно в разъездах. Роза плоховато себя чувствует. У нее вечно что-то болит, и она не спит по ночам.
Иногда Симона недоумевала, почему Исак никогда не упоминает о своей младшей дочери. Он порой говорил об Эрике, иногда — о Лауре, но о самой маленькой — никогда. Сама Симона ни разу не спросила, не ее это дело, но эта девочка ей запомнилась: одетая в голубое платье, она вечно путалась под ногами у взрослых и выкрикивала что-то вроде «прыг-скок, прыг-скок». Что-то в этом роде. Ей говорили, что мать девочки умерла много лет назад и теперь она живет с бабушкой. Симона не знала, кто рассказал ей об этом. Во всяком случае, не Исак. Взяв одеяло, Симона прошла в самую маленькую комнату с выкрашенными синей краской стенами, календарем с фотографиями котят и рваным лоскутным одеялом на кровати. Она было опустилась на кровать, но тут же вскочила, громко чихнув от поднявшегося облачка пыли.
Симона села на белый плетеный стул возле окна и закуталась в одеяло. Она забыла заплатить за электричество, поэтому его отключили. Это ее не тревожило: трубы лопнули много лет назад, вода испортила все, что можно было испортить, и здесь уже долго никто не жил. К чему оплачивать электричество, отопление, воду и свет, которыми все равно никто не пользуется? Ей же самой нравился холод. Он поселился в стенах, в полу, в постелях и шкафах. Даже пробрался в чашку с дымящимся кофе из термоса. Холод так холод, он подходит этому дому, и, если у нее есть одеяло и термос с кофе, значит, все в порядке.