В тот же миг длинное серое щупальце быстро протянулось к моей груди, и если бы я не отпрянул в сторону, пронизало бы меня насквозь.
— Лаэрций! — крикнул я, что было сил.
Хотя туман поглотил мой голос, седой демон услышал. Он вскочил, уже готовый к бою.
— Где? — крикнул он.
— У них щупальца. Отрубай, если увидишь, — сказал я, подбегая к нему ближе.
Но никаких враждебных проявлений больше не было. Более того — туман начал редеть и отступать.
— Что это все значит? — спросил Лаэрций.
— Они скрываются в тумане. Это все, что я могу сказать, — ответил я.
Мы тщательно осмотрели то место, из которого, как мне показалось, ко мне вытянулось длинное серое щупальце. Но ни одного подозрительного следа на влажной земле не нашли.
Лаэрций пожал плечами и отправился ловить рыбу, а я набрал сухого хвороста, чтобы развести костер.
Быстро темнело. Я не строил иллюзий насчет предстоящей ночи. Вместе с сумерками к нам, казалось, подкрадывается предчувствие поражения.
Лаэрций вернулся, неся три большие рыбины.
— Что-то не так в этих горах, — сказал он. — Ко мне в голову все время лезут мрачные мысли.
— Здесь кто-то есть, и они пытаются внушить нам безнадежность, — сказал я. — Отнять у нас волю сражаться. Если мы смиримся с приближением смерти, нас будет легко убить.
— Тогда это признак слабости наших врагов, — сказал Лаэрций. — Будь они сильными существами, им бы не потребовались эти трюки.
Эта мысль подбодрила меня. И мы стали готовить рыбу, обмениваясь предположениями о том, кто противостоит нам по ту сторону сумерек и тумана.
— Ясно, что это бесплотные существа, — сказал я. — Иначе они оставили бы следы.
— Я думаю, им нужна наша безнадежность, — ответил Лаэрций. — Они питаются нашим чувством обреченности. И приходят к нам за пищей. Мы едим рыбу и ягоды, а они — наши чувства.
"Лаэрций, оказывается, еще и мыслитель", — подумал я.
— Если ты прав, Лаэрций, то единственным нашим оружием остается спокойствие и уверенность в наших силах.
— Это всегда главное оружие, — улыбнулся седой демон. — Вспомни слова Крита. Пока ты не совершил последнего шага, ты не попался. А последнее, что чувствует демон перед смертью — это смесь безнадежности и отчаяния.
— Будем дежурить по очереди, — сказал я. — Я готов быть первым.
— Вот и отлично.
Мы съели ужин, и я принял очередную порцию своего зелья. Крыло уже могло совершать небольшие движения, и это радовало меня больше всего другого. Возможно, завтра нам уже не придется ночевать на этом плоскогорье.
Когда сумерки сгустились, я обнаружил, что хворост для костра подходит к концу. Здесь не было деревьев, а тонкие ветки сухих невысоких кустарников прогорали очень быстро. Я понял, что большую часть ночи мне предстоит провести в темноте. Но это обстоятельство имело и свою положительную сторону. Сидя у костра, я смотрел на огонь, и мои глаза не могли пронизывать мрак ночи. А когда нет ничего ярче луны в небе, глаза демона способны видеть мельчайшие детали местности.