— Мистер Маркус, — обратился к Джимми полицейский Джеффертс, — может быть, хотите кофе?
Взгляд полицейского был направлен прямо в лоб Джимми; в этом взгляде, а также в том, как коп, запустив большой палец правой руки за поясной ремень, чешет им живот, Джимми почувствовал жалость и даже некоторое пренебрежение к себе со стороны Джеффертса. Шон представил их друг другу, сказав Джимми, что инспектор Джеффертс хороший человек, и сказав Джеффертсу, что Джимми отец той самой женщины, которая — при этом Шон вздохнул — исчезла, бросив машину. Обеспечьте его всем, что потребуется, и передайте на руки миссис Тальбот, как только она появится. Джимми понял, что эта миссис Тальбот либо психолог в штате полиции, либо взбалмошная сотрудница ведомства социальной поддержки, охотящаяся за студентами, взявшими ссуду, и разъезжающая на машине, салон которой насквозь пропах гамбургерами.
Он не обратил внимания на предложение Джеффертса и перешел на другую сторону улицы, туда, где стоял Чак Сэвадж.
— Ну, есть что-нибудь новое, Джимми?
Джимми только покачал головой, чувствуя, что, если попытается передать словами свои чувства, его наверняка стошнит, да и Чака тоже.
— У тебя мобильник при себе?
— Конечно. — Чак запустил руку в карман ветровки. Вынув телефон, он вложил его Джимми в ладонь. Джимми набрал 411, после чего из телефона прозвучал металлический голос оператора, спрашивающий, какой город и штат ему нужен. Перед тем, как ответить, Джимми помедлил секунду, представив себе, как его слова понесутся на многомильное расстояние по медным жилам кабелей, прежде чем попасть в необъятное чрево гигантского компьютера, мигающего красными лампочками, словно глазами.
— Пожалуйста, говорите? — прозвучал из телефона металлический голос.
— Ресторан «Чак И. Чииз», — произнес Джимми, чувствуя, как волна горького ужаса накатывается на него при произнесении этого странного имени, да еще посреди улицы, вблизи пустой машины его пропавшей дочери. Он с трудом справился с порывом сунуть телефон в рот и размолотить его челюстями в пух и прах, наслаждаясь треском.
Оператор сообщил ему номер, он набрал его, после чего ждал некоторое время, пока к телефону пригласят Аннабет. Тот, кто ответил ему, не попросил подождать, а просто положил трубку на стойку, и Джимми мог слышать слабое эхо, когда из динамика, установленного в зале, прозвучало: «Миссис Аннабет Маркус, пожалуйста, подойдите к стойке. Миссис Маркус, вас приглашают подойти к стойке». До слуха Джимми доносился звон колокольчиков, топот ног восьмидесяти, а может, и девяноста детей, бегающих друг за другом, хватающих друг друга за волосы; их вопли вперемешку с отчаянными криками взрослых, пытающихся перекричать всеобщий ор и успокоить своих чад. Его жену снова пригласили подойти к телефону, и снова до слуха Джимми донеслось проплывшее по залу эхо. И тут он представил себе, как она, услышав свое имя, поднимает голову вверх, и взгляд у нее при этом смущенный и встревоженный, а вся компания, в которой они были на Первом причастии в церкви Святой Сесилии, сидит рядом, поглощая нарезанную секторами пиццу.