— Вы в то утро были в брючном костюме, а почему явились на работу в платье? — спросила следователь.
— Запачкалась. Кровь кое-где все-таки попала на костюм, когда тащила Баулина... С этого момента жила в постоянном страхе. А уж когда узнала, что из Москвы приехали следователи, и вовсе потеряла покой... Стали расползаться слухи. Разное, конечно, болтали. Но я-то знала, что к чему!.. Начали о Кленовой говорить. Смотрю, и вы ею крепко заинтересовались... Между прочим, когда мы первый раз беседовали с вами в кабинете Баулина, меня так и подмывало намекнуть насчет Кленовой... Сдержалась. Подумала, что будет лучше, если вы от других узнаете. А то ввяжусь и еще хуже будет.
— Мы и вашего бывшего мужа подозревали, — сказала Ольга Арчиловна.
— Ну, насчет Юры я не сомневалась — разберетесь... Подозревать Рогожина... Смешно! Хотя я и видела его машину неподалеку от того места. Рогожин что-то чинил, лежа под «Жигуленком»... Потом узнала, что Регина Эдуардовна была здесь, ее долго допрашивали, возили в дом Евгения Тимуровича... А я все молила бога: пронеси, господи! Дура, конечно! Но уж такова натура человеческая — хватаешься за любую возможность, за соломинку... Авось, мол... Теперь-то ясно: ох как глупо!.. Это я окончательно поняла, когда дошли слухи, что вы интересуетесь моей жизнью. Откуда, мол, машина, японский видеомагнитофон и другие вещи... О бабушке спрашивали, Варваре Леонтьевне... Дело ясное — влипла... А тут еще такая история. Один большой московский начальник, Пляцковский, неожиданно со скандалом забрал из клиники свою жену. В тот день, поздно вечером, завалился ко мне Банипартов. Есть, говорит, разговор, старуха... Вась-Вась обычно вежливо со мной, а тут грубо, словно приказывает... Пошли мы в гараж, чтобы мой жених не услышал. Банипартов с ходу ошарашил меня: швах твое дело, старуха! Могут арестовать каждую минуту... Я ему: за что? Он даже не слушает. Смотри, говорит, если заметут, то молчи... О чем, спрашиваю, молчать-то? Он говорит: о том, что я деньги давал Баулину в долг, не то потянут и меня. А чем больше людей проходит по делу, тем хуже. Значит, групповщина, шайка... Я и так все время как на раскаленных углях, а тут и вовсе душа в пятки ушла... А Вась-Вась продолжает: на все вопросы отвечай — не знаю, не помню, не видела, не слышала, не была... От всего отбрыкивайся. У меня, говорит, на этот счет есть опыт... Последние слова как-то пролетели мимо моих ушей, тогда не придала значения, а теперь понимаю... Самое главное, твердит мне, не признавайся, что стреляла в Баулина... Я так и села... Не стреляла, кричу, истинный крест!.. Он погрозил пальцем, усмехнулся, говорит: меня не проведешь, видел, как в тот день ты ехала с Лавутки... Ну, я рассказала, как было дело... Банипартов спрашивает: где наган? Говорю: здесь, в гараже спрятала. А наган действительно лежал в ящике для инструментов, завернутый в купальную шапочку Евгения Тимуровича... Банипартов разозлился. Дура, говорит, мозги твои куриные! Разве так прячут? Наган, мол, заберу и так заныкаю, что тысяча следовательских ищеек не найдет... Он взял наган за дуло, завернул в свой носовой платок и положил в карман. Шапочку отдал мне, а я забросила ее в лопухи у забора. Когда Вась-Вась уходил, то погрозил кулаком и предупредил: смотри, хоть слово скажешь — кранты тебе... Потом нашли убитого Ростовцева, и я сразу поняла, что это Банипартов его... Я всегда боялась Банипартова, а после такого — еще больше! Думала: уж если он Ростовцева убил, то меня и подавно не пожалеет... Вот поэтому и молола вам всякую чепуху... Ох, Ольга Арчиловна, вы не можете представить, как трудно носить в себе весь этот ужас! Сейчас рассказала — и на душе легче стало, честное слово!.. Может, я что-то пропустила, спрашивайте...