— На каждой платформе — груз, — добавил Яша.
— А в теплушках что? — все интересовался Клим.
— Кто их знает? — Усольцев делил сало. — Может, солдаты, а возможно, какое-либо снаряжение.
— Два вагона пассажирских я приметил, — сказал Урецкий.
— Это, наверно, для офицеров, — пояснил Клим.
— Спасибо, друзья! — произнес Усольцев, довольный успешно завершившимся делом. — Надежно сработали! Дали фрицам шороху! Всю «железку» завалили обломками. Таскать им не перетаскать.
— Твоя работа, Емельян — Урецкий похлопал Усольцева по плечу.
— Ты что? А вы сторонние наблюдатели?
— Мы у тебя на подхвате, — твердил Урецкий.
— А «удочку» я один придумал? И мерзлый грунт только я долбил? Кто прикрыл меня? Ну да ладно.
На Емельяна нашло вдруг такое настроение, что он решил круто повернуть разговор:
— Знаете, чего мне страшно захотелось? Не отгадаете... Чаю! Настоящего крутого чаю! Из самовара... Эх, кинуть бы в него угольков, снять сапог и голенищем раздуть такой огонь, чтоб загудел. А? Яша, будешь пить такой чаек? А ты, Климушек?
Дожевав последние кусочки хлеба с салом, они дружно поднялись и пошли. Усольцеву по-прежнему хотелось вспоминать былое, чтобы уйти хотя бы в мыслях от только что совершившегося. Желание помечтать, пофантазировать появилось у него оттого, что на душе как-то легко стало. Это после успеха «удочки»! А отчего же еще? Сработано удачно, без потерь в личном составе — все живы-здоровы...
— Ну, Яша, так как насчет чая? Или не по душе тебе этот напиток?
— Угадал. Мы, извозчики, до чаю не охочи. Что-либо покрепче требуется.
— Ах, покрепче! Тогда пельмешки на закусочку нужны! Вот царственная еда! Пельмени с мясом... С грибами... С рыбой... С редькой... И даже с вашей бульбой... Ах да, для вас, белорусов, пельмени — пустой звук, вам бульбу подавай. Верно?
— Можно и пельмени отведать, — включился в игру Клим. — Только скорее мечите на стол.
— Вам с маслом аль с горчицей или уксус обожаете? — смеялся Емельян. — А может, в бульоне?
— Не надо аппетит дразнить, Емельян, — остановился Яша. — Может, свернем к леснику? Отогреемся. И в самом деле чайку попьем.
— Далеко это?
— С версту.
— Ты его знаешь?
— Как же, много раз заезжал к нему. Приветливый дядька.
— Стоит посмотреть эту избу, — Усольцев повел серьезный разговор. — Железная дорога близко. Пригодится! Веди нас, Сусанин!
Дорога, на которую свернули партизаны, скорее угадывалась, чем виделась — никаких свежих следов. Но у Урецкого были свои ориентиры: то сосна с причудливым изгибом, похожим на коровье колено, то три березки будто сплелись в хороводе — все они цепко держались в его памяти. И поэтому партизаны, невзирая на ночь, точно вышли на хутор лесника.