Ровно через час, приняв ванну и напившись чаю, Елена Петровна сидела на кухне и смотрела в темное окно на улицу. Футбол кончился, и Саша стелил себе на диване. Во дворе вдруг возник яркий горизонтальный столб света, потом второй, и послышалось негромкое урчание мотора. Молодец, Василий Митрофанович, не обманул!
— Саша! — Елена Петровна вышла в большую комнату. — Машина уже пришла, я поехала. Поаккуратней здесь, хорошо?
Ночь была теплая, звездная. И звезды эти, как из огромного мешка, пошитого из синего полотна неряшливой портнихой, сыпались и сыпались то у самого горизонта, то совсем близко, за черным гребнем леса, то рядом, и казалось, что машина, мчавшаяся по шоссе с огромной скоростью, успеет к месту падения, и Елена Петровна вместе с Серегиным остановятся, выбегут на сверкающую под чистой большой луной траву и увидят догорающую звезду, услышат, как шипит она в обильной росе.
— Вам не холодно? — спросил Серегин, поднимая боковое стекло на своей стороне.
— Нет, что вы! — беспечно засмеялась Елена Петровна. — Мне жарко, смотрите, сколько падает звезд, я даже не успеваю загадывать желания.
— А вы не спешите и загадайте только одно, и тогда оно сбудется.
— Вы так думаете?
— Конечно, вот я загадал только одно, и больше не надо.
— И вам его хватит? Одного-единственного.
— Наверно. — Серегин задумался. — А может, и не хватит. Тогда я загадаю еще раз. Хотя загад не бывает богат. Это все писатели выдумали в книжках про звезды, про любовь и всякое такое.
— Вы что, Василий Митрофанович! Разве любви не бывает?
— Не знаю, мне некогда было об этом размышлять. — Серегин сбавил скорость, потом остановил машину на обочине, повернулся к Кудрявцевой, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами. И было в этих глазах столько искренней незащищенной радости, удивления и нежности, что он опешил и прошептал, подавляя в себе вдруг неизвестно откуда появившиеся робость и смятение:
— Вы как хотите, Елена Петровна, можете обижаться, а я вас все равно поцелую, — и правой рукой осторожно притянул ее плечи, запрокинул голову и прижался к ее горячим вздрагивающим губам. Потом, словно испугавшись чего-то, отпрянул, положил тяжелые руки на баранку и сказал глухо, провожая взглядом яркую летящую к горизонту звезду:
— Между прочим, мы почти приехали. Вон за тем поворотом будет наша деревня.
— Так быстро? — не поверила она, рассеянно глядя в густую, влажную, теплую темноту впереди.
— Тебе когда вставать?
— В пять часов. А что?
— Ничего, — усмехнулся он, — я свое слово сдержал. Только на постой к тетке Марусе, как председатель советовал, определиться не успел.