И мы поцеловались, а сходка приветствовала это одобрительными возгласами.
— Аллан, — продолжал комендант, вытаскивая похожие на луковицу серебряные часы, — до нашего отъезда как раз полчаса, а фру Принслоо говорит, что она приготовила для вас свадебное угощение, вон там, в палатке, так что вам лучше всего пойти и съесть его.
И мы пошли в палатку, где нашли простое, но обильное угощение, которому мы и отдали честь, угощая друг друга, как это принято у новобрачных. Многие буры заглядывали сюда и пили за наше здоровье, хотя фру Принслоо и говорила им, что было бы более прилично оставить нас наедине. А Анри Марэ не пришел и не выпил за наше здоровье…
Таким образом и прошли полчаса, прошли чересчур быстро, и ни единого слова мы не смогли произнести наедине. Наконец в отчаянии, видя, что Ханс уже ожидает с лошадьми, я оттянул Мари в сторону, показав жестом всем остальным, чтобы они отвернулись.
— Дорогая жена, — сказал я срывающимся голосом, — это очень странное начало нашей супружеской жизни, но ведь ты сама видишь, что помочь этому нельзя.
— Нет, Аллан, этому помочь нельзя, но… О, я хотела бы, чтобы мое сердце не болело во время твоего путешествия. Я боюсь коварства Дингаана и, если что-нибудь случится с тобой, я умру от горя.
— А почему что-нибудь должно случиться, Мари? Мы — сильная и хорошо вооруженная группа, а ведь Дингаан расположен к нам миролюбиво…
— Я не знаю, супруг мой, но говорят, что Эрнан Перейра находится у зулусов, а ведь он ненавидит тебя…
— Тогда ему лучше позаботиться о своих манерах, а то он недолго будет ненавидеть кого бы то ни было, — ответил я мрачно, ибо моя ярость буквально закипела при одной только мысли об этом человеке и его коварстве.
— Ору Принслоо, — обратился я к старой даме, находившейся рядом, — будьте добры выслушать меня. И ты, Мари, слушай тоже. Если я случайно услышу что-либо, угрожающее твоей безопасности, я пришлю тебе сообщение об этом с кем-нибудь, кому ты можешь верить и с которым ты сможешь переехать куда-либо и спрятаться, обещай мне, что ты подчинишься этому без лишних разговоров.
— Конечно, я подчинюсь тебе, супруг. Разве я не поклялась в этом только что? — сказала Мари с грустной улыбкой.
— И я тоже подчинюсь, Аллан, — сказала фру, — не потому, что я клялась тебе в чем-либо, а потому, что я твердо знаю: у тебя на плечах хорошая голова и это знают и мой муж и другие переселенцы. Хотя, почему это вдруг пришло тебе в голову, что ты должен будешь послать какое-то послание, я не могу даже предположить, разве что ты узнаешь что-то такое, что скрыто от нас, — добавила она с хитрой усмешкой. — Ты говоришь, что не знаешь, что, однако, это не похоже на тебя: пугать неизвестно чем. Ладно, смотри! Они уже зовут тебя, ты должен идти. Пойдем, Мари, проводим их.