Мальчик летел в Печеиёво как на крыльях, и всё же он опоздал.
В доме у Анны Фёдоровны плакали дети. Трое на печке, Оля за занавеской, а маленький Павлик выполз навстречу Саньке из-под стола.
— К нам П-палач п-приходил, — заикаясь от страха, сказал Павлик.
Оля, всхлипывая, вытерла нос занавеской.
— Палач нашу мамку забрал. И тётю Галю. И Ларину бабку. Всех позабрали в штаб.
Кто пустит в штаб мальчишку, деревенского оборвыша? Но напротив штаба был огород, засаженный картошкой. Санька залез туда и затаился в борозде.
Он смотрел на пустое штабное крыльцо, на закрытые наглухо окна и думал о рябом, низколобом солдате. От этих мыслей у мальчика начало ломить спину, точно и по ней прошлась плеть Палача.
Стал накрапывать дождь. По стёклам стекали капли, словно окна плакали.
Дверь штаба отворилась, и двое солдат что-то вытащили на крыльцо. Сперва Санька подумал — тюк, но потом разглядел, что тащат человека и у этого человека седые волосы, выбившиеся из-под платка.
— Бабушка! — задохнулся Санька.
Сбросив свою ношу на траву, солдаты вернулись в штаб. Бабушка лежала неподвижно. Убили её или она была ещё жива?
Пока мальчик раздумывал, как к ней пробраться, чтобы по дороге не остановил часовой, на улице показался человек. Санька терпеть не мог печенёвского старосту, но сейчас был просто-таки ему рад. Старосту не остановят, он и поможет бабушке: ведь это его мать.
Бабушка жива, бабушка просит о помощи — вот она зашевелилась, царапает землю руками, а не может встать.
Но печенёвский староста притворился, что ничего этого не видит. Потупив глаза, он торопливо прошёл мимо.
Слышал ли он мальчишеское ругательство, которое понеслось ему вслед?
Выждав, чтоб часовой повернулся к нему спиной, мальчик выскочил на улицу. Но его опередили две женщины. Они тяжело спустились со штабного крыльца, подняли бабушку и под руки повели с собой.
Санька догнал их и, громко шмыгая носом, пошёл рядом.
— Тётя Нюра! Тётя Галя! Вас насовсем отпустили?
— А что с нас взять? Мы ничего не знаем. Да если бы и знали, разве скажет мать на своё дитё?
— Они вас били?
— Всыпали нам плетей. И на бабушку Палач замахнулся, только она со страху сомлела. Вот офицер и велел: «Уберите эту падаль за дверь».
— Это они будут падаль, — скрипнул зубами Санька. — Партизаны им отомстят!
— А ты болтай меньше. Иди-ка домой, Саня! Мы бабушку спать уложим и подле неё посидим.
…Сидя возле бабушкиной постели, Галина Ивановна чутко прислушивалась к шуму дождя. Про себя она твёрдо решила, что в эту же ночь, захватив своих младшеньких, уйдёт к партизанам. Муж у неё коммунист, а теперь немцы знают, что дочка её партизанка, — оставаться в деревне ей больше нельзя.