Веретнев налил полстакана, выпил, крякнул, занюхал хлебом и зажевал колбасой.
- Ну вот, совсем другое дело, - удовлетворенно подвел итог он. И неожиданно спросил:
- А где тот чемодан, который с деньгами? И почему их два одинаковых с такой разной начинкой?
Макс пожал плечами в третий раз.
- Я же работал в особой экспедиции ЦК КПСС, спецкурьером - возил охрененные деньги нашим зарубежным друзьям. Последний полет пришелся на августовский путч девяносто первого. Я, как всегда получил чемоданчик, сел в самолет, а его вернули...
- Выходит, ты вез не деньги, а бомбу?
- Выходит так...
- А кто тебе передавал чемодан в тот раз?
- Всегда передавал Евсеев - ответработник ЦК. Он руководил Экспедицией...
- И в тот раз все было как всегда?
- Пожалуй. Хотя... Приходил какой-то эксперт из разведки, расспрашивал о дворце борсханского диктатора: размеры комнаты приемов, материал стен, расположение мебели, ну и так далее... Суки! Они рассчитывали убрать Мулая за счет моей шкуры!
- Жертва пешки - дело обычное, - глаза Веретнева сузились.
Он задумчиво глянул на Макса, покатал пустой стакан. Помолчал.
- Тут и думать нечего, - сказал он наконец. - Настоящий чемодан у этого сукиного сына. У Евсеева. Сколько там должно быть валюты?
- Под миллион баксов, может и больше.
- Нормально! - Веретнев даже присвистнул.
Наступило молчание. Макс прихлебывал виски, Слон пил водку. Разнородные напитки, несопоставимые традиции... Они не чокались и не говорили тостов. Веретнев вновь выглянул в окно.
- Этот, с собакой, ещё гуляет... Ну ладно, дело его. Заодно мою машину постерегут... А ты что сегодня делал?
- Искал работу. Хотел наняться в службу охраны. Но нигде не берут.
- Кстати о работе, - Веретнев потер виски. - Я-то за этим и приехал. Тобой интересуются наши. Центр. Похоже, собираются вернуть на службу.
- С чего это вдруг? - удивился Макс.
- Не знаю. Днем ко мне заехал лейтенант от Яскевича - он курирует Западную Европу. Спрашивал, где тебя найти. Я сказал, что жду звонка. Они наверняка сели на линию и теперь знают адрес.
- Что ж... Предложат - посмотрим.
В начале третьего ночи за окном послышался приближающийся шум двигателей. Макс погасил большой свет и включил галогенный светильник, установленный низко над столом. Из кухонного окна ничего увидеть не удалось. Макс прошел в комнату, окна которой выходили на другую сторону. Обошел кровать с тихо посапывающей Машей. Терпко пахло её духами. Он подошел к окну. Почти неразличимые в темноте, два джипа с выключенными фарами стояли у въезда во двор - на полированной поверхности машин отражался свет одинокого фонаря, - затем отползли за трансформаторную будку. Двигатели смолкли.