Когда мы вернулись в отель, оказалось, что одна из групп уже вернулась раньше нас, причем у руководителей были несколько смущенные, а у делегатов очень негодующие лица. Оказалось, что новая переводчица подвела. Мистер Джон произнес довольно длинную, и как ему казалось, очень значительную речь, переводчица же, по-видимому, плохо его поняла, или просто не успела всего записать. Поэтому перевела она речь, так сказать, классически:
— Товарищи, вот этот английский горняк привез вам привет от бастующих горняков Англии и просит вашей помощи для доведения забастовки до победного конца. А остальное… товарищи, ну вы сами знаете, что в таких случаях говорят.
И сошла с трибуны.
Аудитория была поражена, произошло неловкое замешательство, потом стоявший тут же Горбачев стал неистово аплодировать, за ним последовали все коммунисты и активисты, но мистер Джонс был оскорблен, а вместе с ним и остальные члены делегации. Он знал, что говорил двадцать минут, а перевод занял не более 2-х минут. Не знаю уж, как Горбачев его успокоил, но вечер был испорчен и англичане были очень недовольны.
Переводчицы этой я больше не видала…
На следующее утро нас повезли осматривать нефтяные вышки, потом жилища нефтяников и новые поселки. Баку и до революции был сравнительно благоустроенным городом, потом там хозяйничали англичане, потом советская власть стала усиленно экспортировать нефть заграницу и особенно заботиться о нефтяных рабочих, так что сейчас в Баку они устроены лучше, чем в угольных и рудничных районах. На улицах много электрических фонарей, так что город прекрасно освещен.
Горбачев и Слуцкий распорядились о том, чтобы был заказан лавровый венок и делегатов повезли на могилу 26 расстрелянных бакинских комиссаров. Это, так сказать, местные большевицкие герои. Старик Лэтэм — председатель делегации и ее секретарь Смит торжественно возложили венок на могилу, а перед этим делегация должна была выслушать речь секретаря областного комитета партии о героизме этих комиссаров и о их гибели от пуль английских капиталистов.
Потом группу желающих повезли покататься на катере по Каспийскому морю, а вечером, вся делегация посетила женский тюркский клуб. Этот клуб очень интересовал англичанок, так как на перегоне Тифлис-Баку Слуцкий часа два втолковывал им достижения советской политики в области раскрепощения женщины магометанских национальных меньшинств. И хотя на улицах Баку мы несколько раз видели женщин в паранджах, с совершенно закрытыми черными покрывалами лицами, здесь, в клубе, нас встретили тюркские женщины, конечно, без чадры и конечно с довольными и улыбающимися лицами. Заведующая — местная коммунистка — сделала доклад об ужасах и гнете царского режима и о любви и преданности азербайджанских женщин советской власти, которая-де их раскрепостила и дала им свободу и счастье. Англичане сочувственно улыбались. И все данные и цифры были ими тщательно занесены в блокноты, что и требовалось доказать. О культурном значении большевицкого раскрепощения женщины Востока было много написано в советской и в заграничной печати. На деле раскрепощение это произошло, главным образом, не вследствие пропаганды, а вследствие перманентного процесса раскулачивания всего населения российского, в том числе и национальных меньшинств. В связи с общим обнищанием, женщине Востока, наравне с остальными русскими женщинами, пришлось идти на заводы и фабрики, а мужчине Востока не под силу стало содержать по нескольку жен. Таким образом советский режим, даже и без всякой пропаганды, неминуемо ликвидировал бы и многоженство и закрепощение восточной женщины. Что же касается паранджи, то мы являемся свидетелями ее упразднения и в таких далеких от большевизма странах, как Турция и Албания.