Луна выскочила из слюдяного облачка и ярко осветила камень.
На нем что-то было написано.
Шмаков надел золотые очки и наклонился к валуну, зашевелил губами:
“Потомственному гражданину Москвы, купцу первой гильдии Петру Петровичу Шмакову от безутешной вдовы Феклы Максимовны Шмаковой и пяти деток. Спи с миром, ненаглядный муж и отец”.
Мороз пробежал по спинному хребту полуночного туриста.
— Крра! — увесисто, горласто каркнул где-то в близлежащем осиновом лесу ворон.
— Ку-ку! Ку-ку! — с тупой методичностью закудахтала кукушка.
— Кукушка-кукушка, сколько мне жить? — пересохшим ртом спросил Петр Петрович.
Кукушка вдруг нагло заглохла.
— Вот те на! — опешил Шмаков, инстинктивно ринулся к спасительному мерседесу, дернул дверь, ее заклинило.
— Крра! Крра! — заорал чёртов ворон и, вылетев из кустов, опустился на плечо Шмакова.
— Пшол! Вон! — замахал руками охолодевший бизнесмен.
Ворон забил крыльями, выпустил острые когти и удержался на дрогнувшем теле Шмакова.
— Ну, здррравствуй, Петррр Петрррович! — французисто грассирую, произнесла птица.
У Шмакова закружилась голова, он прислонился спиной к родному мерседесу, обморочно сполз на мать сыру-землю.
2.
Очнулся Петр Петрович ранним, удивительно солнечным утром.
Весело посвистывали синички.
Кисея тумана клочками плыла в можжевельнике.
Шмаков дернул дверь машины, она легко открылась.
В мерседесе было прохладно.
Петр Петрович завел двигатель, включил печку. Теплый воздух благодатно обдал его ноги.
Шмаков оглянулся — вороны след простыл.
Надпись на валуне еле различима.
“От безутешной вдовы и деток, — усмехнулся Петр Петрович. — Во дела!”
Машина, вывернув на третье кольцо, рванула птицей.
Дома, как только Шмаков вставил ключ в скважину замка, ему кто-то открыл.
На пороге горделиво стояла седоватая дама с высокой прической. Густые брови незнакомки гневно свелись:
— Где ты шлялся, паразит? Я не спала всю ночь! Не спали детки! Карл! Всю ночь кар да кар!
Шмаков тряхнул головой, сгинь наваждение, и вошел в родную квартиру.
Да, квартира оставалась несомненно его, только на телевизоре, разинув клюв, сидел огромный ворон, внимательно пялясь на пришельца.
— Кто вы такая? — мужественно дернув кадыком, спросил Шмаков. — Как вы проникли в мое жилище?
— Ну, вот, Карл, — обратилась нахалка к ворону. — Так нализался супостат, родной жены не признает.
— У меня нет жены! — побагровел Петр Петрович. — Вон из моего дома! Самозванка!
— Иди, Петруша, проспись! — у женщины задрожали губы. — Меня не признал! Жену, у алтаря нареченную!
— Кррра! — злорадно заорал ворон.
— Откуда эта птица?! — Шмаков до времени решил не спорить с умалишенной.