Скоро он отбыл в Москву.
4.
Дома очки пока не надевал, привыкал к нормальному образу Златоглавой. После Туапсе Москва казалась кипящим муравейником.
Ему позвонили. Пора!
Платон прибыл на политическую тусовку. Взглянул без обезьяньих очков на соперников своего кандидата и оторопел.
Его протеже не имел ровно никаких шансов.
Соперники были образованными ребятами, обаятельные и попросту молодые. У них все впереди.
Может быть, сразу сойти с дистанции? Не затевать позорную канитель?
Трясущимися от испуга руками Платон нанизал на нос заветные очки.
Ну, вот… Другое дело!
Ораторствовал тощий хмырь с застылым лицом. По роже сразу видно — извращенец и параноик.
Тут к трибуне вышла уродица с пустыми глазами. И эта гадина считается спортсменкой и красавицей? Взяточница, мошенница, насквозь лживая баба.
После этой каракатицы выступал отставной генерал. Герой локальных войн. Смельчак и умница. Сквозь обезьяньи очки видно другое — мерзавец. Сдал родителей в дом престарелых, по выходным до полусмерти избивает жену и детей.
— Ну? — сглатывая слюну, вопросил кандидат Платона.
— Мы их сделаем! — Платон снял очки и потер переносицу.
5.
После изысканно умной предвыборной гонки, Платоновский кандидат взял верх с двадцати процентным отрывом.
Один из его соперников, после пиаровских разоблачений, был посажен в тюрьму. Другая выбросилась из окна пятнадцатиэтажки. Третий надолго залег в психиатричке имени Кащенко.
Блестящая победа!
Новоиспеченный президент щедро наградил Платона.
А тот провинциальное Туапсе предпочел праздничному застолью.
Через несколько дней кубанского рандеву по гальке пляже на него вышли старые знакомые. Цыганка с девчушкой Тамарой, с обезьянкой Микки.
— Погадать, добрый человек? — спросила цыганка.
— Ужа гадали, — ухмыльнулся Платон. — Вот вам еще сотня баксов за те очки. Помните?
Тамарочка замахала смуглыми ручонками:
— Не надо! У нас есть очки еще лучше. Покажи, Микки!
Шимпанзе сняла со спины солнцезащитные очки.
Платон накинул их и обалдел.
Весь народ, недавно еще столь отталкивающий даже на простой, без очков взгляд, стал удивительно мил и приятен.
Платон вспомнил о предложении войти в Кремлевскую администрацию. Он отказался, но еще все можно исправить.
С таким очками он будет жутко полезным кадром.
— Беру! — гортанно сказал Платон.
Обезьянка же Микки вдруг содрала очки с его носа и размозжила их в мелкие брызги о ближний валун.
“Не судьба! — огорчился Платон и срочно нырнул в чистейшую, холодеющую к осени, морскую воду. — А за цыганами надо бы проследить. Где они такой товар сыскивают?”