Значит, Степан эту свою драгоценную зажигалку потерял, да еще в таком неподходящем месте…
Чернов думал всего одну секунду, а потом сунул зажигалку в карман. Даже идиоту ясно, что Степан не может иметь отношения к смерти какого-то никому не нужного распоследнего рабочего с собственной стройки, а раз так, значит, зажигалку эту он просто сунул мимо кармана, когда вчера или позавчера лазал по котловану, и ментам об этом знать совсем не обязательно.
Преодолевая себя, он еще раз посмотрел вниз, на Володьку, отвернулся, выматерился и решительно достал телефон.
* * *
— Па-ап!
Шум воды в трубах, шипение яичницы на сковороде, развеселые вопли ведущего утренней программы на «Русском радио».
— Папа!
Стук посуды и пронзительный взвизг кофемолки.
— Папа!!
Степан вздрогнул и оглянулся, чуть не выпустив кофемолку из рук.
— Пап, ну ты чего?! Совсем уже?!
С Ивана на пол текла вода. Он стоял в дверном проеме мокрый и совершенно голый. Степан уставился на него, как будто впервые увидел.
— Я тебя зову, зову! Ты что, не слышишь?
— Нет, — сказал Степан. — Не слышу. Уже пора?
— Давно пора, — ответил Иван обиженно и зашлепал в ванную, бормоча себе под нос:
— Зову, зову, два часа зову..
Степан переставил сковородку, хлопнул по кнопке чайника и пошел в ванную вслед за сыном.
— Давай! — приказал Иван и зажмурился. Он стоял в ванне — острые локти, выпуклые коленки, ребра все до одного можно пересчитать, ручки-палочки и ножки-дощечки. В кого он такой худющий? Степан усмехнулся. Утренний ритуал никогда не менялся. Просто сегодня он что-то отвлекся и про ритуал позабыл.
— Готов? — переспросил Степан, повыше поднимая ведро с холодной водой. Иван сосредоточенно кивнул, не открывая глаз. Степан перевернул ведро, вода отвесно упала на Ивана, так что он даже покачнулся, стекла по всем ребрам, по ручкам-палочкам и по ножкам-дощечкам. Иван моментально покрылся гусиной кожей и встряхнулся, как собачонка.
Степан сунул ему полотенце.
— Ты просто супербизон, — сказал он какую-то нелепую фразу, которая приводила Ивана в восторг и которая тоже была частью ритуала.
Из полотенца вынырнула розовая мордаха, сияющая кривоватыми передними зубами.
Просто ангел Божий, а не ребенок.
Степан тяжело вздохнул.
— Вытирайся и давай завтракать. Мне некогда.
— Тебе всегда некогда, — сообщил Иван из полотенца. — Тебе когда-нибудь будет есть когда?
— Так нельзя говорить, — поправил Степан машинально, — нужно сказать «будет ли у тебя время».
— Да какая разница! Времени-то все равно не будет…
Внезапно Степан пришел в сильное раздражение. Как будто Иван в чем-то несправедливо обвинял его.