— Все же попробуй.
Соскользнув с дивана, Бастьен приблизился ко мне вплотную:
— Ты когда-нибудь слышала о Дейне Дейли?
— Я же не на Луне живу. Выбираю ее в первую очередь, когда сижу за рулем и чувствую, что соскучилась без консервативной коммерческой болтовни.
Я не считала нужным скрывать презрение. В придачу к навязчивой рекламе обветшалых семейных ценностей радиоведущей Дейне Дейли нравилось подпустить в свои ток-шоу чуть завуалированные расизм, гомофобию и даже сексистские выпады. Я ее просто не выносила.
— Ты знаешь, что она живет в Сиэтле?
— Конечно. Удивительно, как до сих пор жилье там не подешевело.
— Забавно, что ты об этом упомянула. Соседний дом как раз выставлен на продажу.
— Ну и?..
— Ну и наши работодатели его приобрели.
— Что?
Он ухмыльнулся, понимая, что подцепил меня на крючок:
— Слушай внимательно, Цветочек, потому что это хорошая роль. До нас дошли слухи о бывшем мойщике бассейна миссис Дейли в Сан-Диего. Он утверждает, будто у них были «романтические отношения».
Я вспомнила рекламный плакат с ней и ее мужем-политиканом:
— Ты видел мистера Дейли? Я бы тоже предпочла мойщика. Так что со слухами?
— Ну, сама понимаешь. То же, что всегда бывает с неподтвержденными слухами. Постепенно угасли, никаких последствий.
Я выжидающе помолчала.
— Ладно, а что же у нее дома?
— Ну, как ты верно заметила, муж у нее не подарок. Разумеется, она не собирается разводиться, ничего такого, что может бросить тень на его политическое будущее или ее ханжескую радиоборьбу за семейные ценности. Но… порок оттуда никуда не делся. Если она сбилась с пути однажды, бьюсь об заклад, ее снова можно соблазнить.
Я застонала, когда все части сложились в единое целое:
— Например, красивому обходительному соседу?
— Обходительному? Право, ты слишком добра.
— Так что же будет потом?
— А потом мы просто позволим уликам сделать свою работу.
— Уликам?
— Ну да. Мы не пойдем по пути мойщика бассейна. Когда я управлюсь с прославленной миссис Дейли, ввергнув ее в плотские наслаждения, превосходящие самые необузданные мечты, будет работать камера. Мы снимем все это в назидание потомкам, а затем отдадим в прессу. Полное разоблачение, вечный позор. Нет больше радиоимперии, проповедующей массам возвращение к чистоте и благопристойности. Да и политическая кампания ее мужа изрядно пострадает, откроется дверь для всяких либеральных выскочек, желающих занять его место и, наконец, вернуть эту сферу в коррупционную колею, давно ожидающую своего часа.
— Надо же, все как по нотам.
— Сомневаешься в безупречности этого плана? — уставился на меня он.