Мы в темно-рыжий город Марракеш
Давно, упорно собирались.
И вот — доехали. Скорей кус-кус доешь
И отложи самоанализ.
Не спрашивай себя, зачем мы тут,
Зачем вчера купил я феску,
Зачем купил поддельный изумруд
И голубую арабеску.
Зачем роскошествуем мы, живя
В гостинице «Семирамида»?
— Затем, что душу ест, мучительней червя,
Терзает давняя обида.
Обида на судьбу за годы нищеты,
За годы грусти и печали,
За то, что ты старик, что старикашка ты,
Что мы к веселью опоздали.
Прекрасные ковры, и розы, и коньяк,
А зубы девы — жемчуг мелкий.
У края бездны я хватаюсь, как дурак, –
За безделушки, за безделки.
Летали вороны над темным селом,
Над церковью, отданной бесам на слом.
Отравлена речка и голы поля —
«А ты не мешайся, ступай себе, бля!»
По кладбищу ночью пойдем в листопад:
Там кости расстрелянных слабо стучат.
И колокол, сброшенный, тайно звенит,
И много разбитых, надтреснутых плит.
А ветер в бурьяне высоком шумит,
Потом прилетает в разрушенный скит.
У взорванной кельи сидел домовой
И слышался жалкий, озлобленный вой.
По-русски подальше послал он меня,
Шумели деревья, могилы храня,
И ждали убитые Судного Дня.
Москва, 1992
Мы сидели на кольцах Сатурна,
Ели поп-корн, болтали ногами
И смотрели, как быстро и бурно
Расширяется пламя под нами.
Да, нам некуда было деваться,
А на родину нас не пускали.
Мы к Полярной Звезде, люди-братцы,
Улетим на алмазной спирали!
Там заманят свободной любовью
Три сирены в сиреневой дымке
(А захочется вдруг в Подмосковье —
Путь свободен душе-невидимке).
Но от страсти порочной и бурной
Мы бежали сквозь льды голубые
И вернулись на кольца Сатурна
И к любимой своей ностальгии.
Москва, 1992
Сказали нам, что мир лежит во зле
(«Ну и пускай! И так ему и надо!»)
Мы слышали о дьяволе-козле,
Лукавом змее раесада.
Сказали нам: прекрасные цветы –
Всего лишь сатанинские соблазны,
И нет на свете Божьей красоты:
Одни лишь чертовы миазмы.
Но я аскетов слушать не хочу
И, поддаваясь искушенью,
Любуюсь ласточкой, помчавшейся к лучу,
Пахучей, праздничной сиренью.
А пчелы золотятся и жужжат,
И сад сегодняшний и здешний,
И радует греховный аромат
Черемухи или черешни.
И золотым бесовским наваждением
Осенней рощи восхищаясь,
Прельщаюсь вратоадовым прельщением –
И на прощение надеюсь!