Однажды Селиванову рассказали случай расправы над 22 крестьянами Банниковыми, арестованными потому, что они были однофамильцами советского деятеля. Их стали сечь кнутом-девятихвосткой, в ходе чего 7 из них были забиты насмерть. Остальные были расстреляны.
— «Так чему они все удивляются-то? — размышлял Селиванов, слушая рассказ Кузнецова и вспоминая рассказы других людей. — Сами же начали зверствовать в Ижевске своем. Огороды у них отняли, видите ли. Так давай за это всех расстреляем и перепорем. Э-эх…»
За то время, пока Роман Кузнецов рассказывал свою историю, в тамбур успело набиться уже достаточно много народу. Солдаты слушали рассказ Кузнецова, курили и покачивали головами. Селиванов оглядел курящих людей и тяжко вздохнул.
Он понимал, почему поднятые ижевскими и воткинскими рабочими восстания были жестоко подавлены новой властью, которой уже было не до сантиментов. Речь-то шла об оружейниках.
С другой стороны, побывав в центральных губерниях, Селиванов вдосталь насмотрелся на нищих, озлобленных крестьян и пролетариат, которые хлеба не видели годами, и понимал, что каждый из последних и самых последних бедняков увидел сейчас свой шанс на лучшую жизнь.
Андрон знал, что таких людей подавляющее большинство и «барские замашки» ижевцев для них чужды. Он видел, как на запад и в центр теперь уже бывшей империи сначала собрались сотни тысяч недовольных людей, в том числе и солдат, а потом из центральных губерний во все стороны рванулись голодные, оборванные и доведенные до края нищеты люди.
Вековая боль угнетенных, униженных, оскорбленных и, главное, голодных людей волнами выплескивалась из центральных, поволжских, малороссийских губерний в разные стороны и расходилась по всей стране широкими кругами. Эти люди громили помещичьи усадьбы и хозяйства кулаков, забирали хлеб, уничтожали офицеров и резали дворянские семьи. Для них каждый, у кого в кармане больше рубля, уже был богат. Сейчас все эти люди получили редчайшую возможность вырваться из полунищенского существования и начали ее реализовывать. Нельзя было забывать о еще одном очень важном моменте. В Красной армии кормили и обещали светлое будущее. Для подавляющего большинства населения страны это было действительно путеводной звездой во мраке столетиями продолжавшегося рабства. На свет этой звезды и рвануло семьдесят процентов населения страны. Для этих людей условия, в которых существовали рабочие ижевских и воткинских заводов, представлялись барскими. Каждый выбирал свой путь сам. Селиванов понимал, из-за чего ижевцы и воткинцы сцепились с большевиками, но ему было ясно, что приди Колчак со своим войском в Ижевск и Воткинск раньше большевиков — рабочие пошли бы воевать за красных. Сразу после подавления их Советов, а потом и их восстания белыми. Ориентировавшиеся на Уфимскую Директорию Советы рабочих Воткинска и Ижевска были в той же степени нежизнеспособны, как и это местечковое самопровозглашенное правительство или та же Вятская республика. Как и все другие мелкие территориальные образования.