— Я в его годы засаживал так, что ломались кровати, — мечтательно сказал старик с татуированной лысиной. — Эх, времечко было!
Микки вынесли, и все сразу забыли о нём.
Старики пускали слюни, глядя на соблазнительные сцены.
— Смотрите, как она задрала ноги ему на плечи! Какие мощные ляжки! В них можно утонуть!..
— Нет, вы на тех посмотрите, что слева! Трахаются сразу вчетвером!
— Меня бы сейчас туда, в самую гущу… — стонал татуированный, чмокая губами.
— Вас, с вашей мочалкой, тоже вынесли бы вперёд ногами, — язвительно заметил его сосед, седой и тощий, как жердь.
— А у вас что, не мочалка? — оскорбился татуированный.
— У всех у нас мочалка, — желая их примирить, сказал толстяк с сигарой. — И никуда от этого не денешься. Нам теперь, в нашем положении, только и остаётся, что подсматривать…
И он, выпустив дым, снова прильнул к окну.
Голого Микки отнесли в комнатушку, смежную с туалетом, и бросили на пол.
— Ну что, прямо щас начнём его трахать? — спросил Том, почёсывая свой вздыбленный пенис.
— Нет, лучше погодим, — сказал Хью. — В зале идёт групповуха, там веселее.
— Точно, — согласился Дик. — Оттянемся на тёлках, а хмырём займёмся потом.
Прежде чем уйти, они связали бедного Микки по рукам и ногам, заткнули рот тряпкой, залепили скотчем, а потом подняли и втиснули в оказавшуюся тут же автомобильную покрышку. Микки сидел в ней, скрючившись в три погибели, с выпячивающимся сзади из покрышки задом. Сколько он ни дёргался, сколько ни старался высвободиться, у него, со связанными руками и ногами, ничего не получалось.
Хью пришла идея выставить покрышку с Миккиным задом в круглое окно, выходившее в туалет. Братки пришли в восторг.
— Чуваки, которые зайдут в туалет поссать, ошалеют! — хохотал Дик.
С окна тут же сорвали заслонку и вбили в него покрышку с Микки. Затем Дик и его компания покинули комнату, погасив в ней свет, но направились не сразу в зал, а сначала свернули в туалет — полюбоваться на торчащую в окне задницу.
Братки гоготали, глядя на неё.
— Нарочно выжру лишнюю таблетку "Бешеного жеребца", чтобы воткнуть в это очко мою колбасину! — орал Хью и тряс рукой свой вздутый пенис.
— Какой-то зад у него худосочный, — Том со смехом щупал Миккины ягодицы.
— Ничего, — ухмылялся Дик, — воткнём и в такой.
— Он будет нашей дрочильной машиной, — резвился Том. — Будем в неё спускать, пока не посинеет!
— Ладно, пошли, — сказал, наконец, главарь. — Групповуха продлится ещё минут сорок, а потом подвалим сюда со всей бригадой.
Бандиты вышли из туалета и голоса их смолкли.
Микки снова попробовал высвободиться, но скоро убедился в бесполезности этих попыток. Он тяжко вздохнул, свесил голову на грудь и зарыдал от злости и отчаяния.