- С Новым Годом, дед! - поприветствовал его Степан, - Ты что, действительно, русский?
- А как же иначе? - затараторил старик, - Русские мы, канешна. Вот, и документ по всей форме имеется, - и к удивлению Матвеева вытянул из кармана и протянул к свету какую-то странного вида бумагу, пожелтевшую, исписанную черными с завитушками буквами и украшенную выцветшей печатью с двуглавым орлом. Вот только птица эта показалась Степану какой-то очень уж старорежимной, да и сама бумага, скорее наводила на мысль о подорожной, чем о справке из посольства. "Сей документъ удостоверяетъ, что...". Дальше и разглядывать не стал - какая разница. Раз люди умеют подделывать денежные купюры со всеми степенями защиты, то нарисовать какой-то мелкий квиток от руки для них - раз плюнуть. Он и сам, был грех, пару раз сделал парочку таких. Кстати, а что это вообще такое, "подорожная"? Да ещё со старинными твёрдыми знаками...
- Добрый человек, - повторил дед, - помоги душе християнской. Невмоготу мне здесь у немцев, занесла вот, дурака, нелёгкая. А теперь что ж? Которы год уже за грехи свои мытарюсь. На хлеб не хватает, побираюсь вот Христом-богом.
Что-то здесь было не так. Никак не полагалось этому человеку со всеми этими словами находиться здесь, в центре Европейского Союза на берегу амстердамского канала. И вообще какой-то это был СТРАННЫЙ нищий! Но додумать свою мысль до конца Матвеев не успел. Его раздумья прервал незаметно подошедший к ним Ицкович, молча сунувший в руку бомжа несколько скомканных купюр.
НИ ФИГА СЕБЕ!
- Помогай тебе Христос, - начал кланяться старик, - хоть и не нашей ты веры, а человек, видать, добрый!
На это Олег только хмыкнул и все так же молча отошел в сторону.
- Тримай, дiду, - теперь деньги протягивал хохол, - i щоб нiхто не сказав, що Вiктор Хведорчук блiжньому у нуждi тай не допоможе, - огляделся он вокруг.
Теперь, судя по всему, настала очередь самого Степана. Бомж это или не бомж, жулик или нет, русский он или не русский, а ударить лицом в грязь перед школьными приятелями Степан Матвеев, доктор наук и профессор, не мог. Поэтому он вытянул из внутреннего кармана пальто кошелёк и, не глядя, дал старику всю оставшуюся там бумажную наличность. Что там какие-то пятьсот евро? Один раз живём, в конце концов!
Вокруг было непривычно тихо. Исчезло даже шипение и треск ракет.
- Спасибо вам, люди добрые, - сказал дед, - уважили вы старика, ой уважили. Ну, раз вы ко мне по-хорошему, - поймал он за пальто собирающегося идти дальше Ицковича, - то и я с вами по-хорошему буду. Что вы у меня попросите, то ваше будет.