– Даша, жок – это национальный молдавский танец, наподобие хоры.
– Мам, откуда ты это знаешь? Ты же не была в Молдавии? – удивилась дочь.
– Книжки читай! – я щелкнула ее по носу и, обернувшись к деду, спросила. – А как потом с вами расплачивались?
– Как-как, с трудом. Мы всю неделю с Семеном печатали карточки. Потом в деревню везли. А за неделю там все уже протрезвели и никому платить неохота было. Но все обходилось.
Я с недоверием оглядела тщедушного старика. Видимо, он понял мои сомнения.
– Так у меня Семен был мастер по вольной борьбе. Голова и шея одного объема.
Из кабинета вышла бледная дама и старичок поднялся с места.
– Моя очередь, – с сожалением произнес он и исчез за дверьми.
– Он совершенно прав, – вдруг произнес молчавший до того интеллигентного вида человек лет сорока, в темных очках, – свадебный бизнес – очень доходное дело.
– Вы тоже фотографировали на молдаванских свадьбах? – спросила моя неуемная дочь.
– Нет, на свадьбах я не фотографировал, не пришлось, но когда моя супруга наконец решила выйти за меня замуж, ей отсюда прислали великолепное платье. Она была в нем как принцесса!
– Отсюда – это из Израиля? – уточнила Дарья.
– Да, – кивнул интеллигент, – мы тогда жили в Петрозаводске. И когда свадьба прошла, жена решила платье продать. Я сказал: «Семьсот рублей, и ни копейкой меньше!» Тогда это была зарплата за полгода.
– И что, нашлись покупатели? – спросила я.
– Давали пятьсот, пятьсот пятьдесят, но не семьсот. Жена уже хотела продать, но я стоял на своем. И тогда пришла подруга жены и попросила его напрокат за двести рублей. Она выходила замуж.
– Вы отдали?
– Вы знаете, чем была корова в крестьянской семье? – оживился он. Кормилицей!.. Я не давал жене дотронуться до этого платья. Сам его стирал и штопал. Люди дату свадьбы переносили, только чтобы платье было не занято. Выйти в нем замуж считалось и престижно, и хорошей приметой – значит брак будет крепким и обеспеченным. Его возили даже в Симферополь! А когда количество вырученных денег перевалило за пять тысяч, я перестал считать…
– Вот здорово! – восхитилась Дарья. – А где оно сейчас?
– В Петрозаводске, – пожал плечами наш собеседник, – когда мы уезжали в Израиль, я той же подруге и продал его за семьсот рублей. Теперь она его напрокат сдает.
Старичок вышел из кабинета и мы поднялись с мягкого диванчика.
Доктор Райс смотрелся в своем кабинете, переполненном разными хромированными штучками, как штурман космического корабля. Зубоврачебное кресло, раскрытое как лежанка, только дополняло впечатление. Хотя мне не встречались штурманы маленького роста, с черепом неправильной формы и небольшим брюшком, выпиравшим из белого халата.