Когда ешь, перевариваешь их сущность — плодородие, пережившее их разложение. Таким образом, они живут через тебя, через твое потребление воздуха, пищи, воды. Когда вдыхаешь, вдыхаешь смесь газов, которые их тела выделяли в процессе разложения, восстанавливаясь твоим телом.
Воздухом, который есть кровь, трудно дышать, но я научился. Мое тело плывет в ней, поглощенное ею. Я дышу, глотаю и думаю кровь. Мое воображение останавливается там, где заканчивается кровь. Кровь окружает меня, затопляет мое зрение, так что когда я думаю, образ, прежде чем он сформируется, уже затоплен кровью. Я — увядшее, древнее дитя, плывущее в густой красной вселенной, пульсирующее и набухающее собственной разумной кровью. Эта кровь знает меня, лижет меня, держит меня на постоянном автопилоте самоотрицающего оргазма, который посылает волны наслаждения в самые отдаленные заводи пульсирующего красного сознания.
Я не могу остановить свою жажду разложения. Моя кожа растягивается и распадается. Я вижу сквозь клетки, связанные в сеть, могу отличать их одну от другой. Моя кожа не защищает — она открыта. Ветер дует прямо сквозь нее в мои внутренности. Он проходит меня насквозь, уносит частицы меня, приносит на их место новые. Я тону в свете. Свет — поток дыхания. Мои глаза закрыты, так что мое тело изливает свет изнутри наружу, словно медуза, мерцающая под толщей моря. Прохладный голубой пар прокатывается по моим венам, прокачивается сердцем, насыщая капилляры легких, фильтруется в ткань моих мускулов. В центре моего мозга — вихрь света и цвета. Яма моего желудка кипит светом. Моя плоть горит, как магнезия. Моя сперма — загустевший свет. Он содержит ложные воспоминания, семя новой расы, цивилизацию, чуму, поток ядовитой нефти и мертвых подводных слепых монстров. Кончики моих пальцев выстреливают свет во вселенную и чертят в небе мое имя, затем всасывают его обратно в черную яму антивещества. Немая зыбь бессамостной похоти растет из корня моего члена в гущу непроницаемой пустоты в центре космоса. Эта дыра засасывает меня, потом я регрессирую обратно к одиночной молекуле агонии. Отравленная глупость моего самосознания растет в запечатанном чреве, как семя, закрытое в свинцовом контейнере, захороненном в плотном непроницаемом иле на дне моря. Отсюда, из глубины уютной черноты, я разрастаюсь наружу, выплевывая свою сперму на звезды.
4. Дань моему прежнему я
(Сочинение г. с.)
Сферическое безликое тело — моя жирная живая плоть — подвешено в мертвой точке красной комнаты на металлических кабелях с вонзенными в него крючьями, натянутыми в восьми направлениях к четырем углам пола и потолка. Бесформенный шар моей плоти пяти футов в диаметре, и мое сердце бьется в его центре. Прямо под висящей плотью голый младенец корчится и кричит в холодной цистерне черной нефти. На тонком шнуре из центра потолка, точно над моим кругообразным телом, висит моя отрезанная свиная голова. Мои глаза обшаривают комнату, но не могут сфокусироваться. Моя голова чувствует, что тело под ней — это ее собственное отсутствующее тело, и хочет воссоединиться. Мой рот двигается и язык сигнализирует, обезьянничая речь, но ни звука не выходит из моего рта, ибо легкие не подключены, чтобы качать воздух к моим губам.