— Пожальста, садитесь, косподин токтор. Вы ест старый шеловек.
— Благодарю вас, — сказал врач, снимая шапку. Седая голова его тряслась. — Господин офицер, я явился по вашему требованию, но мое присутствие здесь бесполезно.
— Пошему? — удивился Гросс.
— Потому, что ваши… — старик хотел сказать “жертвы”, но, нахмурившись, удержался. — Словом, ваша клиентура не нуждается в медицинской помощи.
— Как так? — Гросс все еще не понимал, о чем говорит старик, к которому он невольно проникся уважением. Ведь далеко не все доживают до такого возраста.
— Бесполезно лечить людей, если вы завтра отправляете их на расстрел или виселицы, — сухо и, казалось бы, бесстрастно сказал врач. — Для этой цели вам нужен тюремный врач, а я за пятьдесят лет своей врачебной практики ни разу не выступал в этой роли. — Голова старика затряслась сильнее, он сделал нетерпеливый, отрицательный жест рукой. — И я… я не желаю позорить свои седины, что бы мне ни угрожало.
— Я приглашал фас для особий слюшай. Особий! Это мальшик. Мы будем лешить его и отпускайт.
Только тут доктор старческими выцветшими до голубизны глазами посмотрел на Тараса.
— Подойди ко мне. Что у тебя болит?
— У меня все болит, господин доктор, — сказал Тарас.
— Сними ватник, рубаху. Почему ты так дрожишь?
— Я сильно застыл, — признался Тарас. Он стягивал с себя рубаху. — В сарае холодно, господин доктор.
Врач строго взглянул на хлопца.
— Пожалуйста, не называй меня так… Дыши!
Осмотр продолжался недолго. Через минуту доктор приказал Тарасу одеваться.
— Ну, што, господин токтор? — спросил Гросс очень участливо. — Какой диагноз?
Врач печально посмотрел на Тараса, пожал плечами.
— Вы знаете это лучше меня. Мальчик избит самым жестоким образом. Вероятно, повреждена надкостница ребра. Затем, вы держите его в холодном помещении. У него зуб на зуб не попадает.
— Какой рецепт? — все так же участливо осведомился Гросс.
На бледных, обескровленных губах врача появилась грустная улыбка. Он спросил Тараса:
— Когда ты ел в последний раз?
— Вчера утром, господин доктор.
— Это путет… — успокоил врача Гросс.
— Ему нужны покой, питание, теплое помещение, — произнес старик снова бесстрастно. — А еще проще — отпустили бы… Свобода для него будет самым лучшим лекарством. — Он в упор взглянул на лейтенанта, и в его глазах появился скорбный упрек. — Вы пожилой человек, господин офицер, у вас, очевидно, есть дети такого возраста, как этот мальчик… Почему вы так зверски обращаетесь, с людьми?
Гросс вскипел. Этот дряхлый старик позволяет себе лишнее. И лейтенант сказал с угрозой: