Марина Дурново: Мой муж Даниил Хармс (Глоцер) - страница 58

Но я не могла с ним оставаться. И разлука была для него очень тяжела. Он ужасно страдал. Ужасно! Мы прожили с ним года четыре, что-то около этого.

Юра был для меня воплощением старой России. Как последний русский. Гулянья, масленица, цыгане, острова — я так себе и представляла Россию. Он происходил из старинного рода Дурново. В нашем доме всегда висели гравированные портреты его знатных предков.

В Юре была какая-то русская широта. Он чудесно пел, играл на гитаре. И пил, как пьют только русские. Красиво одевался, и всё на нем сидело как с иголочки.

Когда-то в молодости он учился физике в Германии, у великого Эйнштейна. Знал князя Юсупова, который участвовал в убийстве Распутина…

Я уже не помню, откуда у меня перепечатанное на машинке стихотворение и кто его написал, но оно нравилось Юре, и я его храню.

Русская культура — это наша детская
С трепетной лампадой, с мамой дорогой,
Русская культура — это молодецкая
Тройка с колокольчиком, с расписной дугой.
Русская культура — это сказки пьяные,
Песни колыбельные, грустные до слез,
Русская культура — это разрумяненный
В рукавицах, в валенках дедушка Мороз.
Русская культура — это дали Невского
В светло-бледном сумраке северных ночей;
Это — радость Пушкина, горечь Достоевского
И стихов Жуковского благостный елей…
Русская культура — это кисть Маковского,
Гений Менделеева, Лермонтов и Даль;
Терема и маковки, звон Кремля Московского,
Музыка Чайковского — сладкая печаль.
Русская культура — это вязь Кириллицы
На заздравной чарочке Яровских цыган;
Жемчуг на кокошнике у простой кормилицы,
С поясом чеканным кучерской кафтан…
Русская культура — это то, чем славился
Со времен Владимира наш народ большой,
Это — наша женщина, русская красавица,
Это — наша девушка, чистая душой.
Русская культура — это жизнь убогая
С вечными надеждами, с замками… во сне,
Русская культура — это что-то многое,
Что не обретается ни в одной стране.
21. VI. 1953

За те полвека, что я живу в Венесуэле, со мной было много чего, — не хочется и вспоминать!

Но о своем книжном магазине, который просуществовал больше двадцати лет, я вспоминаю с удовольствием.

Как только я его открыла, ко мне сразу стали приходить люди. У меня была только специальная литература — по мистике, английская и, конечно, испанская. Назывался мой магазин «Либериа Интернасиональ» и помещался на Авеню де Боливар, в Валенсии, на первом этаже многоэтажного дома. Теперь этого магазина уже нет…

Книги я выбирала в Кара>'касе и тащила на себе или мне привозили пачки из уже отобранного мной.

Открывался магазин в восемь часов утра и закрывался в семь, в самые жаркие часы дня — с двенадцати до трех — был перерыв.