Где я? Что случилось?
Он не знал. Господи, помоги, он не знал!
— Я здесь, — успокаивающе напевал голос. — Я знаю, что ты напуган и ничего не понимаешь, но я здесь. Я останусь с тобой.
Голос. Он был знаком. Он был в мечтах. Нет, не в мечтах. Гораздо глубже. Он был в его кишках, его костях, его клетках, его генах, его хромосомах. Голос был его частью, и он сосредоточился на нем с напряженным, почти болезненным узнаванием. И все же голос был странно чужим, мозг ни с кем не мог его связать.
— Доктора говорят, что ты, вероятно, в полной растерянности, — продолжал голос.
Спокойный нежный голос, с небольшой хрипотцой, как будто она плакала. Она. Да. Это определенно женщина. Он смутно помнил этот голос, взывающий к нему, тянущий из странной удушающей тьмы.
Она начала произносить унылый перечень травм, и он слушал ее голос с жесткой концентрацией, только постепенно понимая, что она говорит о нем. Он ранен. Не мертв, не захоронен заживо.
Приливная волна облегчения опустошила его.
В следующий раз, когда он всплыл, она все еще находилась с ним, и на этот раз первоначальный ужас был более коротким. Немного больше тревоги, определил он, она скорее охрипла, чем плачет.
Она всегда была там. Он не имел никакого понятия о времени, только о боли и мраке, но постепенно осознал, что было два вида мрака. Один в голове парализовал мысли, но он мог бороться с ним. Этот мрак медленно становился меньше. Но была еще одна тьма — отсутствие света, неспособность видеть. Он запаниковал бы снова, если бы женщины не было рядом. Она объясняла все много раз, как будто знала, что он только постепенно начинает понимать слова. Он не ослеп; на глазах повязки, но он не ослеп. Ноги сломаны, но он снова будет ходить. Руки обожжены, но он снова будет пользоваться ими. В горле трубка, чтобы помочь дышать; скоро трубку удалят, и он снова сможет говорить.
Он верил ей. Он не знал ее, но доверял ей.
Он пытался думать, но слова бумерангом вращались в голове, и пока он не мог уловить их смысл. Он не знал… Так много всего, чего он не знал. Не знал ничего. И не мог уловить слова и расположить их в правильном порядке, чтобы понять, что они означают. Они просто не имели смысла, а он был слишком измучен, чтобы бороться.
Наконец он очнулся и обнаружил, что мысли более ясные, в отличие от прежнего хаоса, потому что слова обрели смысл, хотя ничего не произошло. Она была там. Он чувствовал пальцы на своей руке, слышал ее немного хриплый голос. Она оставалась с ним все время? Как долго это продолжается? Казалось, вечно, и это изводило, потому что он чувствовал, будто должен знать точно.