— Я хочу домой, — сказала она, — но дикая красота Уэльса мне милее, чем Франция.
— Тогда поблагодарите Риса Гетина, потому что он настоял на том, чтобы я оставил вас здесь. Он не доверяет нашим французским союзникам.
— И куда же вы меня везете?
— В замок Харлех, где я живу со своей семьей.
Сердце у нее упало.
— Ваш король Эдуард — да гореть ему в аду — не сделал тут такой ошибки, как с Аберистуитом, не стал строить замок слишком близко к морю. Никогда еще не было построено замка столь же неприступного, как этот.
В голосе его прозвучала гордость.
Принц Гарри говорил о Харлехе то же самое.
— В Харлехе для вас найдутся платья и все, что вам необходимо. Я сожалею, что не смог обеспечить вам большие удобства, но я никак не мог предвидеть, что в моей армии окажется женщина.
Платья ее заботили меньше всего.
— Вы неплохо перенесли тяготы похода, — сказал он, бросив на нее одобрительный взгляд. — Гетин говорит, что вы из лучшей породы, чем ваш первый муж. О Рейберне он еще худшего мнения, чем о наших французских союзниках. Он не любит тех, кто предает своих.
Глендовер дал знак ближайшим к ним всадникам немного отстать.
— Рис Гетин обратился ко мне с просьбой, — сказал он. — Если король Генрих откажется освободить моего сына, он хочет, чтобы я отдал вас ему в жены.
Ничто не могло бы больше поразить Кэтрин. Единственное возражение, которое пришло ей в голову, было:
— Но этот человек меня ненавидит!
— Нет, он увлекся вами.
Глендовер улыбнулся и произнес с редким для него веселым выражением:
— Он удивил нас обоих.
— Разве у него нет жены?
— Она умерла много лет назад, — сказал Глендовер. — И до сих пор он, кажется, не испытывал желания жениться снова.
«Он, несомненно, терроризировал молоденьких служанок», — подумала Кэтрин.
— Но, ваша светлость, я уже замужем.
— Если король Генрих не выполнит моей просьбы, я освобожу вас от вашего мужа.
Кэтрин ужаснулась.
— Если вы намерены сделать меня вдовой, вы недооцениваете моего мужа. Он умелый воин.
— Вы справедливо высоко оцениваете достоинства Фицалана, — спокойно сказал Глендовер. — Я был разочарован, когда Нортумберленд не смог убедить его принять нашу сторону. Но я не имею в виду смерть Фицалана — только признание вашего брака недействительным.
— Это невозможно, — сказала она, чувствуя, что краснеет. — Наш брак реально осуществлен.
Глендовер пренебрежительно махнул рукой. Какое-то время они ехали молча. Затем, как бы между прочим, он спросил:
— Вы беременны?
Она догадалась, что Глендовер поехал с ней единственно для того, чтобы задать этот вопрос. Не раздумывая она посмотрела ему в глаза и ответила: