— Тогда остается только устроить побег, — сказала она. — Может быть, вам удастся подкупить стражу.
— За первую попытку бегства сын был ослеплен, — сказал Глендовер. — Я не хотел бы рисковать снова.
Кэтрин отвернулась, чтобы не видеть боль на лице этого великого человека.
— Когда Гарри займет место отца, — ровным голосом сказала она, — я уверена, он простит вашего сына и освободит его.
Это было жалкое заявление.
— Боюсь, он не протянет долго в Тауэре.
Они посидели молча, глядя на огонь. Затем он сказал:
— Принц Гарри вложил в свое послание письмо от вашего мужа.
Она распрямила спину.
— Письмо от Уильяма? Что он пишет?
Глендовер склонился к ней и, прежде чем ответить, прижал указательный палец к поджатым губам.
— Фицалан предлагает большой денежный выкуп.
Кэтрин закрыла глаза. Слава Богу! После полнейшего уныния, владевшего ею во все время пребывания в Харлехе, появилась робкая надежда.
Ее голос дрожал, когда она задала Глендоверу вопрос:
— Вы приняли предложение моего мужа?
Теперь выражение лица Глендовера изменилось. Он больше не был отцом. Он был принцем.
— Я пошлю ответ, в котором повторю свои требования, — жестко сказал он. — Если же принцу Гарри не удастся их выполнить, у меня есть военачальник, который выиграет, получив жену, разбирающуюся в политике, поскольку сам не обладает такой способностью.
Глендовер не был глупцом. Она задумалась — как же он собирается добиться признания ее брака недействительным.
— Я подумываю о том, чтобы признать французского папу в Авиньоне.
Его слова были как удар грома. Бог сделал святого Петра своим первым преемником на земле. Правитель, поддерживающий авиньонского папу, рисковал не только сам оказаться проклятым, но и тем, что будет проклят весь его народ. Как ни ошеломлена была Кэтрин, ее потрясло бесстрашие Глендовера.
— Конечно, взамен я потребую уступок, — сказал Глендовер скорее себе, чем ей. — Независимости для валлийской церкви. Гарантии, что только те, кто говорит по-валлийски, будут назначаться епископами и священниками. Не надо будет платить английским монастырям и общинам духовенства. Присовокупить к этому просьбу о признании недействительным какого-то там брака — сущий пустяк. — Он снова пристально смотрел на нее. — Особенно если брак был заключен без должного оглашения в тот же день, когда был убит первый муж.
Холодный страх сковал ее. Последней надеждой оставалось признание о том, что она беременна. Наверняка даже французский папа не сможет отменить брак, если узнает, что она носит ребенка.
Кэтрин ходила по комнате — она часто нервно ходила туда-сюда после разговора с Глендовером. Если бы у нее была хоть слабая надежда!