«Эх, а ведь действительно надо было проведать Стешку! Скучать будет, бедняжка…» — всерьёз опечалился Егор, свернул за молоденькую берёзовую рощицу, вставил в специальное отверстие в дне повозки длинный бронзовый стержень, каблуком сапога вбил его глубоко в землю, повесил на морды лошадок холщовые мешки, наполненные отборным овсом. Ещё до наступления темноты он, осторожно пробравшись через рощу, залёг на невысоком холмике, с которого открывался неплохой вид на Преображенский дворец.
Примерно через час в лунном свете мелькнула знакомая низенькая фигурка, вскоре в стороне замелькал одинокий огонёк.
«Ага, это он запалил факел! — догадался Егор. — Куда ж это он направляется, чудак такой? Не иначе — в сторону Кукуя…» — непонимающе передёрнув плечами, он осторожно двинулся следом, отставая от Швельки метров на сто двадцать…
Неожиданно сквозь ветки ракитника впереди замаячило маленькое светлое пятнышко. Вскоре Егор понял, что на крохотной полянке, что располагалась сразу за старым дубом, разбитым молнией на три составные части, горел весёлый костёр. Очень осторожно, стараясь, чтобы под ногой предательски не хрустнула сухая ветка, он подошёл к дубу. Странно, после страшного удара молнии прошло уже два года, но могучее дерево выжило: во многих местах почерневшая тогда кора была густо покрыта нежной зелёной порослью.
Преодолев центр разлома дубового ствола, Егор осторожно выглянул из-за него, прикрываясь молоденькими дубовыми веточками. В восьми-девяти метрах от покалеченного лесного великана вокруг большого и жаркого костра сидели трое: Швелька — его лучший и самый способный сотрудник, практически — «доверенное лицо», и двое здоровенных мужиков — матёрых, с лицами, не заслуживающими никакого доверия: сплошные кривые шрамы, рваные ноздри, холодные и страшные глаза. Бугаи такие — полностью отвязанные…
Швелька, давясь и перхая, выцедил до дна оловянный стаканчик с какой-то неизвестной жидкостью, браво крякнул, отставил стаканчик в сторону, несколько раз подряд громко икнул.
— Как всё получилось? Да этот Александр Данилович оказался полным дурнем, бестолковкой обычной. Не, сперва-то я думал, что он — из настоящих псов, вмиг меня выведет на чистую воду и прикончит самолично… Чего-чего, а в этом он — дока. А потом смотрю, а он всякое враньё принимает за чистейшую правду, да ещё и денег платит за это. Ну, и давай его старательно грузить всяким разным. Опаньки, а он мне верит! Короче говоря, я теперь у него хожу в верных помощниках! Правда, этот мерзкий старикашка Вьюга что-то подозревает, копает под меня старательно…