– Все правильно, все правильно… – пробормотал юный граф, явно думая о своем. – Стало быть, Кернив все-таки заблуждается. Эта девушка существует на самом деле и взывает к нам о помощи.
Цинфелин взволнованно прошелся по комнате и вдруг остановился, резко развернувшись к своим собеседникам.
– Что мы будем делать?
– «Мы»? – тихо удивился Югонна. Ему явно не хотелось вмешиваться в эту историю.
– Вам ведь нужны деньги, – сказал Цинфелин, улыбаясь одними уголками губ. – Я заплачу вам столько, сколько захотите, если вы поможете мне. К тому же работая за деньги вы будете знать также о том, что делаете доброе дело, а такое сочетание встречается в нашем мире нечасто!
– Согласен, – быстро произнес Конан прежде, чем Югонна успел обменяться с Далесари одним из тех выразительных взглядов, коими супруги довольствовались в тех случаях, когда переговоры были невозможны.
– Да, мы согласны, – кивнул и Югонна.
– Отлично! – юный граф потер ладони.
Конан спокойно предложил:
– Сделаем так. Цинфелин и я отправимся на берег пролива. Конечно, было бы целесообразнее взять с собой Югонну, коль скоро он там уже побывал, но…
– Нет, я полагаю, мы с Далесари останемся в Бенойке и попробуем выяснить, кто насылает на юного графа все эти видения, – быстро сказал Югонна. Он поймал проницательный взгляд Конана и чуть покраснел.
– Мы артисты, нас никто не заподозрит в том, что мы соображаем немного больше, чем обычно ожидают от жонглера. Знать презирает таких, как мы, и не слишком стесняется… И далеко не всякому придет в голову присмотреться к нам и догадаться о том, что и мы получили недурное воспитание…
– Только не надо снова рассказывать о лабиринте, населенном учеными, о ваших лабораториях и о том, какими важными научными вопросами вы занимались, – перебил Конан.
Он тотчас же пожалел о своих словах. Цинфелин удивленно уставился па фокусников.
– Вы – ученые?
Югонна гордо поднял голову.
– Да, ваша светлость, и у себя на родине мы считались довольно многообещающими учеными… Сфера наших интересов…
Конан простонал сквозь зубы. Кажется, он сам выпустил демона на волю. Следующие четверть часа он в который раз уже выслушивал увлекательное повествование о лабиринте в родном Авенвересе, о разных лабораториях, о чудаках, поглощенных своей работой, о разных важных вопросах, которые обсуждаются в лабиринте.
А затем Конан переменил мнение о теме разговора. Произошло это в тот момент, когда молодая чета перешла к рассказу о смешных случаях из жизни ученых. Впервые за долгое время Цинфелин смеялся. Он смеялся и чувствовал, что возвращается к жизни!