– Так кому же понадобилось, чтобы все об этом узнали?
– Может, Фрэнку Берлину? Эта история способна сделать рекламу его ресторану, хотя вряд ли он испытывает недостаток в посетителях. Мог дать информацию Луи де Ну – чтобы заставить Карло Буччи поволноваться.
– Или кто-нибудь из официантов, слышавших, как об этом говорили Фрэнк или вы, – добавила Селеста.
Или Жаклин, по той же причине, что и Луи, подумала Хейли.
– Позвоните в газету. Спросите, откуда они взяли информацию, – предложила Селеста.
– В субботу вечером?
– Новости не знают выходных. Кто-нибудь там непременно есть.
Хейли последовала совету Селесты и поговорила с дежурным редактором, который, судя по голосу, был полон желания помочь ей. После того как Хейли объяснила, кто она, он попросил ее не вешать трубку и по другому телефону связался скорее всего с автором статьи. Затем он сказал:
– Мэм, я не совсем понял, зачем вы звоните. Эдам Вулф заявил, что вы сами рассказали ему эту историю три дня назад. Он проверил все у вашего издателя и… В статье искажены какие-либо факты?
– Нет… нет. Благодарю вас. Однако я хотела бы сама поговорить с этим репортером. Когда я могла бы его застать?
– Позвоните в понедельник после одиннадцати.
Хейли медленно опустила трубку на рычаг и долго смотрела на нее, словно трубка могла ответить на ее вопросы.
Селеста, в свою очередь, смотрела на Хейли так, словно между ними стоял призрак Линны.
– Что-нибудь не так? – спросила она.
– Их ввела в заблуждение какая-то женщина, назвавшаяся мной.
– И почему это вас удивляет? Любой мог попросить какую-нибудь женщину позвонить вместо вас. Если только вы не думаете… Хейли, она что, имеет власть над вами?
– Только когда я ей это позволяю. Вы помогли мне вступить с ней в контакт, и это обернулось катастрофой. – Хейли показала ей то, что написала Линна, а потом во всех чудовищных подробностях описала свой приступ мигрени. Но ведь Линна выходила из дома очень ненадолго, лишь в магазин. И Хейли казалось, что все это было исключительно их личным делом – ее и Линны.
В конце концов она рассказала Селесте о снах, которые видела в последние несколько дней.
– Разве может заклятие подействовать на такого человека, как Анри де Ну? – спросила она после того, как Селеста прочла записи ее снов.
– Он верил, что может. И это самое главное.
– Вы хотите сказать, что в этом деле нет ничего реального, одна мистика?
Селеста улыбнулась:
– А разве молитвы реальны? Едва ли, но ведь они приносят несомненное утешение тому, кто молится. Каждый, даже порочный человек, стремится найти в себе Бога. – Она стояла перед рисунком на стене и водила рукой по буквам. – Я никогда не признаюсь, что сказала это, Хейли, но вудуизм легко объясним. Это религия бессильных, родившаяся во времена, когда клочок соломы, несколько волосков, лоскуток одежды и вера в могущество духов предков были единственной силой, на которую могли положиться несчастные, выбитые из колеи люди. Из того, что Линна вам открыла, следует, что она была как раз одной из таких бессильных. Неудивительно, что дочь Анри де Ну стала столь ревностной последовательницей вудуизма. – Селеста еще несколько мгновений молча смотрела на рисунок, потом обернулась к Хейли. – Мне очень жаль, но теперь вам придется принять мою помощь. Эту комнату следует защитить.