– Спасибо. Если дело в этом, я попробую справиться сама.
* * *
Артема часто приглашали в элитные клубы друзья – сыновья богатых родителей, которым он по щедрости левой ногой делал любую работу – курсовую, дипломную. Иногда он брал с собой Женю. Так он извинился и сейчас за свое невольное исчезновение. Они полночи провели в каком-то странном месте с неинтересными Жене людьми. Что называется, убивали время. А Женя была слишком чувствительной и гуманной даже для такого условного убийства. Они выбрались на улицу, подошли к Жениному «Фольксвагену», и вдруг она сказала неожиданно для самой себя:
– Давай поедем ко мне. Позвоним сейчас твоей бабушке, что ты у нас останешься, и моей маме, что мы вместе приедем. Хочешь?
– Хочу, – просто ответил Артем.
Бабушка не имела ничего против, а Ирина только сказала, что к их приезду будет спать и им придется хозяйничать вдвоем.
В сонном уюте своей квартиры, где Артем оказался таким уместным и необходимым, Женя почувствовала себя в раю. У них не возникло ни малейшей неловкости. Все было как прекрасное воспоминание том, что уже происходило здесь же, когда-то, может, сто, а может, тысячу лет назад.
– Какая ты прелестная, – сказал Артем, когда обнаженная девушка встала перед ним в ожидании призыва своего первого мужчины. Ему стоит лишь повести бровью, взмахнуть ресницами, и она раскроется ему, как цветок. Он протянул к ней руки, вдохнул ее запах, сделал все, чтобы совпал даже ритм их пульсов. Женя растворилась в неге и собственной любви, ей лишь хотелось, чтобы он не так уж сильно оберегал ее от своих желаний. Ей хотелось, чтобы эти желания снесли на время его деликатность и благородство. Она хотела бы спрятать в своей памяти миг его неистовства. Но ведь она любила его именно за то, что он всегда оставался самим собой. Чуть отстраненный, чуть над обычной жизнью и даже над любовью.
Утром, когда Женя еще спала, Артем почувствовал страшный голод и вышел на кухню. Он налил себе стакан молока, нашел булочку в хлебнице и с удовольствием принялся за еду. Когда вошла Ирина в халате, с мокрыми после душа волосами, он не сразу поздоровался, не ответил на ее приветливую улыбку. Он неловко встал, опрокинул стул и закашлялся, поперхнувшись молоком.
– Я вас испугала? – рассмеялась Ирина.
– Да, – серьезно ответил он. – Я не знал. Я не был готов. Я не представлял себе, что вы такая невозможная красавица.
Он действительно был потрясен. Не мог отвести взгляда от ее изящного лица с огромными темно-зелеными глазами, почти страшными в своей красоте, в глубине какой-то мрачной тайны. Ирина в смятении отвернулась. Ее мозг пронзил красный луч – знак тревоги, опасности, запрета.