Венька наконец понял, что Вика попросту издевается и сердито насупился.
– Все, пришли уже. Вон там дыра в заборе. Первой полезете или сначала мне?
Вика не видела ничего, кроме густых зарослей черемухи и орешника, но, когда Венька раздвинул кусты руками, за ними действительно оказался деревянный забор, когда-то крашеный зеленой краской. По странному совпадению Вика оказалась совсем рядом с домом женщины, которую считала, положа руку на сердце, подозреваемой номер один.
Пока Вика боролась с сомнениями в своей душе, решаясь на отчаянную вылазку, ее спутник пристраивал свой драгоценный велик в соседних кустах. Пока он возился, из его кармана на траву спланировала сложенная вчетверо бумажка. Вика наклонилась, чтобы поднять ее. Недавно вырванный из тетради листок развернулся от неловкого движения. Профессиональный редакторский взгляд немедленно зацепился за ровные строчки, нацарапанные угловатым мальчишеским почерком.
– Эй, чего это вы? Отдайте! – испуганно вскрикнул Венька.
– Прости. Я не нарочно, – покраснела уличенная Вика. – Это твои стихи?
– Ну.
Он уже протянул руку, но Вика отвела свою, с зажатым в ней листком в сторону.
– Стихи, мне кажется, совсем неплохие. Можно, я дочитаю до конца? – тихо попросила она.
– Как хотите.
– Спасибо.
Вика внимательно вчиталась в строчки:
"Кто с росинки на росинку
Перепрыгнул, как пушинка,
Станцевал на паутинке кружевной?
Он похож на лучик солнышка,
За спиной два тонких крылышка.
Не спугни – укроется в фиалке лесной.
Отогни лепесток осторожно
И увидишь забавную рожицу,
Крылья хрупкие в пыльце золотой.
Не пугай, прошу, создание нежное.
Он боится обращенья небрежного.
Улыбнись – и он подружится с тобой.
Он покажет тебе звездную радугу,
Угостит земляничными ягодами,
Вспомнит сон, что видел ландыш весной.
Он научит слушать песню малиновки,
Подарить захочет перышко иволги,
А устанешь – путь укажет домой."
Уже прочитав стихотворение, Вика еще некоторое время молчала, обдумывая что-то и сосредоточенно хмуря брови. Венька следил за ней, пытаясь скрыть волнение и беспощадно терзая ни в чем не повинную ветку орешника.
– Смеяться будете, да? – наконец не выдержал он.
– Почему же? Нет. Стихи хорошие.
– Вам-то почем знать, – проворчал он, краснея от удовольствия.
– Да в том-то и дело, что знать это мне положено. Ты был прав, я не детектив. Зато я – самый настоящий редактор в издательстве.
– Правда?
– Конечно. И могу тебе сказать, что мне бы очень хотелось повнимательнее ознакомиться с твоим творчеством. У тебя ведь этот стишок не единственный?
– Целая пропасть. Мать ругается, что зря бумагу перевожу. Но вы так не думаете?