На следующее утро Маркус рано вышел из номера и уселся на краю бассейна, опустив ступни в прохладную воду и наслаждаясь утренней тишиной и ласковым солнечным светом.
Вскоре к нему присоединилась Боа, веселая, в ярком наряде. Она опустилась рядом, глубоко вдохнула и воскликнула:
— Ох, как же я люблю тишину!
И действительно, они сидели молча, пока не появились Элен и Джоанна. Обе женщины выглядели усталыми, что озадачило Боа.
— Эй, да что с вами? Уж не мешал ли вам спать мой храп?
— Мешал, — призналась Элен.
Боа стала оправдываться тем, что и сама плохо спала, поскольку наелась вчера пшеничного хлеба и молочных продуктов.
— Сегодня у нас будет фруктовый день, — объявила она.
Элен быстренько указала на красивую птицу, упреждая монолог о кишечных коликах.
После завтрака Боа предложила прогуляться по штату.
В машине Элен, Джоанна и Маркус думали только о свитке. А Боа легкомысленной болтовней не давала им обсудить Великие тайны. Поначалу они вежливо притворялись, будто слушают ее, даже отпускали реплики, потом примолкли. Боа говорила сама с собой, а пассажиры смотрели в окна, погруженные'в свои мысли.
Побережье украшали цветы самых разнообразных оттенков и деревья. Однако у моря компания пробыла недолго, Боа рвалась в город, к магазинам.
— Чтобы ее выносить, нужно иметь ангельское терпение, — пробормотала Джоанна.
Мать согласилась с ней. А Маркус пригласил Джоанну зайти в книжный магазин, но Джоанна отказалась:
— У меня сейчас нет никакого настроения читать. Меня утомили и прошлая ночь, и бесконечная болтовня этой дамы. Но ничего, я приду в себя, как только мы доберемся до горы Шаста. Ах, поскорей бы!
Однако Боа не торопилась. Она была уверена, что устраивает гостям настоящий праздник, таская их по магазинам Калифорнии.
Наконец машина свернула с основного шоссе на проселочную дорогу. Маркус, впервые обратив внимание на лазурное небо и яркое солнце, попросил Боа затормозить. Все с удовольствием выбрались на свежий воздух и принялись наблюдать за бурундуками, сновавшими среди камней. Затем залезли на утес и покормили хлебом чаек.
Вечером они сняли номера в мотеле, где и уснули мертвым сном.
Проснулись бодрыми. Боа объявила:
— Боюсь, мой наряд не соответствует здешнему интерьеру.
В зеленых шортах и зеленом лифе, с зелеными серьгами и очками в зеленой оправе она напоминала огромную гусеницу. Все рассмеялись и пошли завтракать.