– А затем он купит себе виноградник, женится на своей черноглазой синьорине и будет еще счастливее, чем прежде, – вздохнула Аманда.
– Конечно, – ответил Вернон, – знаешь, сказки иногда становятся былью.
– Особенно в Италии. Знаешь, Вернон, я, пожалуй, удовлетворена этим делом больше, чем другими.
– Да, наши первые два или три дела были ужасны. Кроме того, вспомни, тогда мы были уверены, что можем доверять Джексону.
– А теперь мы можем ему доверять? – быстро спросила Аманда.
– О, я не имел в виду, что на него можно положиться как на честного человека! Но я не был уверен, что можно осуществить его планы. Однако мы сделали это!
– Конечно, – согласилась Аманда, – но странно, что мы никогда не видим его. По правде говоря, я и не помню, как он выглядит. Мы лишь получаем инструкции.
– Без него нам не удалось бы сделать все, что мы сделали. Я помню, как мы обедали вместе после смерти отца, и я тогда стукнул кулаком по столу и сказал: «Боже, я должен что-то сделать с этими свиньями! Я заставлю их выплатить каждый цент людям, которые доверяли моему отцу, а теперь страдают от своей преданности!»
– Ты говорил об этом неоднократно.
– Знаю. Я думал, что это поможет мне поверить, что рано или поздно настанет день, когда справедливость будет восстановлена.
– Я слушала тебя тогда, – произнесла Аманда, – но в глубине души не верила, что это может когда-нибудь произойти.
– Знаю. Я и сам не верил в это, и тогда вмешался Джексон. Он сказал: «Почему бы тебе не заставить их заплатить?»
– Я помню. Ты был такой подавленный и несчастный, а затем внезапно стал совсем другим. У тебя на лице появилось выражение надежды.
– Да, надежда – это самое подходящее слово.
– И именно Джексон подарил ее тебе, – мягко проговорила Аманда.
– Мне кажется, я всегда им восхищался, – со смущенной улыбкой произнес Вернон. – Когда мы служили вместе, он всегда был лучшим из нас. Все, за что он брался, все, что он организовывал и чем руководил, было всегда сделано наилучшим образом.
– Он своего рода гений в подобных делах, – заметила Аманда.
– Гений – самое подходящее слово, – согласился Вернон. – Когда он повредил спину и был комиссован из армии, нам показалось, что все пропало. Ведь он был главной нашей опорой.
– И ты не захотел там оставаться, после того как он ушел.
– Ты же знаешь, я ушел в бизнес. Это доставляло мне такое же удовольствие, как и служба в армии. Отец всегда говорил: либо армия, либо университет, а я никогда не собирался быть ученым.
– Тогда-то Джексон и стал влиять на наши судьбы, – прошептала Аманда.
– В каком-то смысле я могу понять его; это давало ему возможность что-то сделать. Доктора считали, что он не сможет вернуться к активной жизни раньше, чем через два или три года, а для него, всегда такого энергичного, это было настоящим адом: день за днем лежать и глядеть в потолок.