Отто посмотрел на пленного. Тот казался совершенно спокойным, однако неотрывный и горящий взгляд, обращенный к русским позициям, выдавал его. Взгляд был именно горящий. Вероятно, русский надеялся выиграть это состязание, иначе его глаза не светились бы так ярко, и Отто презрительно скривил губы. Пленный, наверное, почувствовал это и мельком посмотрел на Отто. Тот ошибся: в серых глазах русского была не надежда — в них полыхали отчаяние, решимость и ненависть.
— Я готов, — резко сказал Отто, отворачиваясь от пленного. Волнение охотника проснулось в нем.
— Шнель, быстро, бегом, шнель! — скороговоркой приказал оберст пленному.
Пленный уцепился руками за край траншеи, земля была твердая, и пальцы его срывались, но он, упершись ногой о противоположную стенку, вскарабкался на бруствер.
— Форвертс, вперед, быстро! — скомандовал оберст.
Но пленный не спешил. Стоя во весь рост, он внимательно осматривал лежащее перед ним заснеженное поле, выбирая путь.
Отто легонько подтолкнул его в спину стволом винтовки:
— Давай, давай.
— Сволочь фашистская! — хрипло выкрикнул пленный и побежал.
Странно было видеть на безлюдном белом поле его черную фигуру. И жуткой была тишина, которую хранили в немецких и русских окопах и которую нарушил одинокий хриплый вопль:
— Ребята, бейте... там они... Там. В блиндаже... Бейте!..
Теперь Отто совсем оправился и, укладывая винтовку на бруствер окопа, сказал оберсту:
— Насколько я понимаю русский язык, он призывает открыть по нас огонь. И, уверяю, более мощный, чем винтовочный. Боюсь, господин оберст, что наше пари будет прервано до того, как он пробежит свои четыреста пятьдесят метров.
— Не отвлекайтесь! — мотнул головой оберст, поднимая бинокль.
— Ну, смотрите же... — Отто впился глазом в оптический прицел. Ему был хорошо виден русский. Стекла прибора вплотную приблизили его, словно он вернулся обратно...
Теперь пленный уже не бежал, видно, силы, потраченные на первый рывок, покидали его, и он брел, спотыкаясь, опустив как плети руки, и они висели, словно вывихнутые. Молчали окопы, от которых он удалялся, молчали и там, впереди. Первых призвал к этому приказ, вторых — ожидание.
Всматриваясь в цель, Отто удовлетворенно отметил про себя, что пленный передвигается все медленнее, — прямо на камень, выбранный снайпером для ориентировки.
— Четыреста пятьдесят, — тихо сказал он.
— Стреляйте! — сказал оберст.
Но Отто выстрелить не успел. Пленный метнулся, как пружина, влево, затем вправо и стремглав побежал, кидаясь из стороны в сторону, чтобы не дать Отто прицелиться.