— Да, конечно. Надеюсь, он ко мне вернется? Мне бы хотелось сохранить это. — Он помолчал, потом торопливо добавил: — Видите ли, это последнее, что он написал.
— Разумеется, — невозмутимо сказал Аллейн.
Доктор Янг появился на площадке и сошел вниз.
— Можно мне повидать вашу пациентку, доктор Янг? — спросил инспектор.
Доктор изобразил на лице то, что в детских книжках викторианской эпохи называлось «важным видом».
— Она себя не очень хорошо чувствует, — с сомнением сказал он. — Это необходимо?
— Если бы не было необходимо, я бы к вам не обратился, — вполне дружелюбно заметил Аллейн. — Я у нее долго не задержусь и гарантирую бережное обращение с больной.
— Она в таком напряжении… Я бы предпочел, чтобы ее некоторое время не трогали… но, конечно…
— Конечно, мистер Аллейн должен повидать ее, — перебил его Хэндсли. — Сейчас не время толочь воду в ступе, доктор Янг.
— Но, сэр Хьюберт…
— Я тоже все это сильно переживаю, — решительно заявил Хэндсли. — Розамунда — девушка с характером; вряд ли она позволит себе распускать нервы. Чем скорее инспектор завершит свою работу, тем лучше для всех нас.
— Хотелось бы мне, чтобы все так думали, — сказал Аллейн. — Я не займу и десяти минут, доктор Янг.
С этими словами он пошел наверх, не дожидаясь ответа доктора.
На стук в дверь Розамунда Грант отозвалась обычным звучным и глубоким голосом. Он вошел и обнаружил ее в постели. Ее лицо было мертвенно бледным, губы казались бескровными. Но она довольно спокойно восприняла посетителя и пригласила его присесть.
— Благодарю вас, — сказал Аллейн, подвинул маленькое кресло и сел между кроватью и окном.
— Сожалею, что вы слегли, мисс Грант, — заговорил он со своей обычной деловитостью, — и еще более сожалею, что побеспокоил вас. Я часто задаюсь вопросом, чья профессия более нескромная и надоедливая — сыщика или журналиста.
— Об этом вам следует поговорить с Найджелом Басгейтом, — возразила Розамунда Грант. — Нет, — устало добавила она, — он не пытался узнать от меня какие-нибудь истории. Полагаю, что даже самый дотошный журналист не станет делать сюжет на смерти кузена, тем более будучи его наследником.
— Мистер Басгейт — единственный из гостей, с которого окончательно снято подозрение, — сказал Аллейн.
— Естественно, — резко ответила она. — А я возглавляю список подозреваемых, не так ли?
Аллейн скрестил ноги и погрузился в размышления. Если бы кто-то третий оказался у кровати Розамунды, он бы непременно подумал, как странно таинственно сознание людей. Невозможно прочесть тайную мысль, которая гложет ум этой бледной, суровой женщины. Невозможно представить себе, что кроется за хмурым лицом инспектора в глубинах его разума.