— Браво, Джоан. Ты просто великолепна. Холоднее айсберга. Я слышал, но, к сожалению, не видел, — сказал он, размахивая наушником.
— А теперь?
— А теперь… Что я буду делать все это время, которое станет моей жизнью…
— Что это означает?
— Ничего. Старая песенка одного французского певца, давно отправившегося на Вечный Восток.
Он покрутил головой и плечами, скривившись от боли.
— Я теряю форму. Девица из гостиницы здорово меня помяла.
Он встал, подошел к окну и скрестил руки на груди. Джоан Аршамбо подошла к нему.
— Он на верном пути.
— Тем лучше. Ничего не делать. Заставлять делать других.
— Не понимаю. Ты должен был дать мне недостающий элемент — твой.
— Нет. Он стал бы подозревать. А потом, я уверен, что в прошлый раз, в кинотеатре, он мне не все сказал. Это он будет складывать кубики головоломки. И ты ему поможешь.
Она ничего не ответила. Ее руки судорожно впились в края пиджака. Он повернулся.
— Действуем по плану, как и предусмотрено. Впрочем…
Он взял ее за подбородок.
— Разве мы не соединились много веков назад?
Париж, улица Святого Иакова, 21 марта 1355 года
На лестнице раздался звук шагов. Размеренных и тяжелых. Улыбка на лице лекаря мгновенно превратилась в боязливую гримасу. Он с тревогой посмотрел на начальника стражи, словно искал поддержки. Ги де Парей даже не попытался его успокоить. Побледневший, он вслушивался в звуки приближающихся шагов, не отводя глаз от входной двери.
Мужчина с грохотом распахнул дверь. Пожилой, высокого роста, с пронизывающим взглядом, бородатый, в наряде придворного. Фламель сразу же узнал Бернара де Ренака, хранителя печатей короля, одного из самых могущественных сеньоров Франции. Проклятая душа доброго короля Иоанна. Он сел на скамью, стоявшую возле стены.
Ги де Парей отвесил точно рассчитанный почтительный поклон. Робер Аркур склонил голову. Он порой встречал сеньора при дворе короля и боялся его до смерти. Доктор не понимал, почему король держит при себе столь жестокого человека. Однажды тот стал его пациентом, и Аркур видел, как он, обнаженный, корчился от боли из-за несварения желудка и взывал, словно ребенок, к лекарю.
Сеньор мрачно посмотрел на трех мужчин.
— Я буду краток. Где книга?
— Какая книга? — спросил лекарь, на которого самодовольство сеньора не произвело ни малейшего впечатления. — Здесь только труп.
Хранитель печатей бросил быстрый взгляд на Аркура, затем посмотрел в окно.
— Что на улице? — спросил он.
— Перегорожена с обеих сторон, как и вход в дом, — ответил Парей.
— Хорошо. Спускайтесь и скажите своим солдатам, чтобы они расходились. Мы больше не нуждаемся ни в них, ни в вас. Скажите также Фёбла, начальнику моего отряда, чтобы его люди сменили их.