— Корнеев, уходи вправо, теперь мы.
Маршрутка прибавила скорости и вскоре нагнала троллейбус, битком набитый пассажирами.
— Дорин, пригнись, — велел шеф. — Вон он, на задней площадке. Как бы не оглянулся.
Егор сполз на пол, вследствие чего временно лишился возможности лично наблюдать за объектом. Выручал технический прогресс: Октябрьский обменивался с другими машинами информацией, разные голоса (все как один писклявые и трескучие) докладывали о своем местоположении, так что в целом младший лейтенант, можно сказать, был в курсе происходящего.
Однажды из наушника вдруг донеслось:
— Октябрьский, как у тебя?
Кто это посмел обращаться к старшему майору на «ты»?
— Нормально, товарищ Нарком, ведем, — ответил шеф, и Егор затаил дыхание.
Вот это да! Сам Нарком следит за операцией.
— Нужны дополнительные средства — сообщи. Я дал распоряжение…
— Внимание! — крикнул в микрофон Октябрьский, перебив Наркома. — Выскочил из троллейбуса! Бежит на противоположную сторону, к памятнику Пушкина… Прыгнул в «Аннушку», вагон номер 12–42. Движется в сторону Никитских ворот. Савченко, выходи вперед, я отстану! Извините, товарищ Нарком.
— Ну-ну, работайте.
Теперь можно было снова устроиться на сиденье. Маршрутка ехала вдоль Тверского бульвара, отстав от трамвая «А» на несколько машин.
— Шеф, а зачем он у меня рацию забрал? — обернулся назад Дорин. Его распирало от радостного предвкушения: всё под контролем, операция идет успешно, в этом есть и его, Егора, заслуга.
— Не знаю. Может, ты ему чем-то подозрителен показался, — ответил Октябрьский, и настроение сразу испортилось.
— А вернее всего, фрицы решили проверить, не химичил ли кто с рацией, — продолжил старший майор. — Хорошо, что я не отдал ее Сливовкеру из техотдела на изучение. Уж он приставал-приставал, не терпелось абверовскую новинку исследовать…
Неизвестный Егору Савченко, который вел «Аннушку», доложил, что объект спрыгнул на ходу и перебежал на другую сторону бульвара.
Там его уже пас какой-то Шарафутдинов — как понял Егор, на трехтонке.
Связник проделал подобный маневр еще дважды, но оторваться от слежки не смог — очень уж плотно его обложили.
— Что-то слишком петляет, — озабоченно сказал Октябрьский. — Заметил? Маловероятно. Неужто чутье такое?
На Зубовской площади Селенцов в очередной раз сменил вид транспорта — пересел из автобуса на 34-й трамвай, шедший в сторону Новодевичьего.
В это время объект снова вела машина Октябрьского, только водитель поменял цифру маршрута на стекле да номер на бампере.
— Я остаюсь, товарищ старший майор? — сказал шофер. — У нас маршрутное такси «семерка», она тут тоже заворачивает.