соответствии с законами природы, была зима, но море оказалось достаточно теплым, а погода достаточно солнечной. А уж какие были пляжи на острове Хуан ди Нова! Но вернемся к делу. Капштадт встретил меня уже вполне зимней погодой. Низкие облака нависли над городом, навалившись на возвышавшуюся над ним Столовую гору. С моря тянул пронизывающий ветер. Моросил противный мелкий дождик. Мы стояли в ангаре. Механик со скрипом подвинчивал какую-то деталь в стоявшем рядом механизме, в углу радиоприемник пел голосом Веры Линн что-то меланхоличное. Я заговорил первым.
– Спасибо, за помощь. Я должен вернуть тебе куртку…
– Оставь ее себе, в Южной Африке все же зима. А «Эйр Африка» как-нибудь переживет… Я точно знал, что должен что-то сказать. Только вот понятия не имел что именно.
– Мы когда-нибудь еще встретимся, – Эрика улыбнулась, – не знаю где, и не знаю когда, но встретимся. И в этот день будет светить солнце… Обязательно. Она поправила свой летный шлем, повернулась и пошла к сине-белому силуэту «Ванессы» проступавшему сквозь пелену дождя. А я так и стоял как истукан и молчал… Механик оторвался от своей работы, глянул на меня, хмыкнул и продолжил завинчивать свою гайку.
– А что я должен был сказать!? «Это может стать началом прекрасной дружбы»? – я махнул рукой и тоже пошел в дождь, искать Томаша Мильвовского и его путевые заметки…
Капштадт совершенно не напоминал то что обычно представляют при словах «африканский город». Лишь пальмы, заменявшие вдоль улиц традиционные липы и вязы, указывали, что я не в Европе. Правильные шеренги каменных зданий, безупречно асфальтированные улицы, полицейские в двубортных темно-зеленых шинелях и черных кожаных касках, неспешно выхаживающие по тротуарам. И над всем этим, низкие серые тучи, зацепившиеся за Столовую гору. Когда-то давно она была островом, отделенным от материка небольшим проливом. Со временем пролив занесло песком, и остров стал мысом, соединенным с Африкой песчаной грядой. Первые колонисты обосновались у подножия горы, но город рос и шаг за шагом занял сначала перешеек, соединявший его с материком, а затем стал понемногу выползать и на обширную плоскую равнину, лежавшую восточнее – Зандплатт. Мой путь лежал в деловой центр города, заполнявший середину большой котловины в северной части бывшего острова, и окаймленную Столовой горой и еще несколькими холмами и скалами. За последние десятилетия здесь выросли многочисленные небоскребы, ставшие одним из символов южноафриканской столицы. Положение
ведущего порта на пути в азиатские колонии и одновременно ворот в Африку сделали Капштадт крупнейшим городом южного полушария.