Бурдик в пижаме и халате лежал на кушетке. Он приподнял голову и посмотрел на аппарат.
— Пускай звонит, — сказал он.
Этому звонку суждено было сильно повлиять на дальнейшую судьбу Кэйда. Он ощутил внезапное побуждение подойти к телефону. После минутного колебания он поднялся.
— Я, пожалуй, отвечу, — сказал он, снимая трубку.
Это был Мэтисон.
— Ты, Вэл?
— Полагаю, что так, — Кэйд подумал, что все-таки зря взял трубку.
— Послушай, Вэл, тут небольшая заваруха случилась, а у меня нет фотографа. Два моих барана уехали за пределы города. Третьего придурка на месте нет. Не поможешь?
Кэйд сделал гримасу Бурдику и пожал плечами.
— А что там, Генри?
— Старого Фридлэндера застрелили. Мы можем сделать эксклюзив, если поторопимся. Лейтенант Таккер занимается этим делом, а он мой хороший приятель. Он меня и поставил в известность. Приедешь, Вэл?
Кэйд мог отказаться. Подобная работа в его контракте не значилась. Но он помнил, что именно Мэтисон дал ему шанс реабилитироваться. Похоже, что представилась возможность рассчитаться услугой за услугу.
— Ладно, Генри. Предоставь это дело мне.
— Молодчина! Адрес знаешь?
— Знаю. Еду.
Кэйд положил трубку, бросился в спальню, быстро завязал галстук, натянул пиджак, схватил сумку с камерой и направился к выходу.
— Эй! Ты куда это направился? — Бурдик даже рот раскрыл от удивления.
— Фридлэндера застрелили. Я помогу раскручивать, — сказал Кэйд и вышел.
Джонас Фридлэндер был поэтом, драматургом, художником и музыкантом. За последние тридцать лет он сделал из себя фигуру, без которой ни один вернисаж, ни одна премьера оперы, ни писательский банкет не могли рассчитывать на успех. Он был также гомосексуалистом. Стареющий, жирный, потасканный, брюхатый, напоминающий слизняка, он цепляясь зубами и когтями, нахрапом и лестью пролез в нью-йоркский свет, неизменно сопровождаемый смазливым юнцом, худеньким, напоминающим плакучую иву. Время от времени юнец исчезал, чтобы уступить место другому такому же хрупкому, прекраснолицему, похожему на плакучую иву молодому человеку, который держался возле него не дольше, чем его предшественник.
Но Фридлэндер обладал большим весом в обществе. Любой его поступок, любое высказывание сейчас же воспроизводились в мировой прессе. С беспокойством приближаясь к роскошному пентхаузу Фридлэндера, расположенному на верхнем этаже небоскреба, Кэйд понимал, что Мэтисон имел все основания обратиться за помощью именно к нему. Эксклюзив об убийстве Фридлэндера — настоящая сенсация, о которой мечтают все редакторы новостей, сенсация которая наэлектризует весь мир.