Тогда наш сосед спросил:
— На чем вы остановились в разговоре?
Тут мы стали слова ал-Джахиза повторять и пути его красноречия восхвалять.
Он сказал:
— О люди! Для каждого дела есть свои исполнители, для каждой темы — свои сочинители, для каждого дома — подходящие жители и для каждого времени — свой ал-Джахиз. И если бы вы не жалели силы на размышления, ясно увидели бы свои заблуждения.
Тут каждый из нас обнажил клыки своего неодобрения и шмыгнул носом, выражая презрение. Я не мог понять на ходу, что он имел в виду, а потому улыбнулся и сказал:
— Продолжай, не тяни, мысль свою поясни.
Он сказал:
— Поистине, ал-Джахиз одной ногой вперед бежит, а другой — на месте стоит. Пусть каждый из вас поймет: красноречивым считается тот, чья поэзия прозу не затмевает, а проза поэзию не унижает. Вы встречали у ал-Джахиза блестящие стихи?
Мы ответили:
— Нет.
Он сказал:
— Обратите внимание на его речи: глубокие мысли простыми словами он излагает, к иносказаниям не прибегает. Он не любит запутанных выражений, смысла неясных отражений. Попадались ли вам у него реченья туманные, слова неестественные и странные?
Мы ответили:
— Нет.
Тогда он обратился ко мне:
— А хочешь услышать речь — облегчение твоих плеч и раскрытие тайн твоей руки, даже если они велики?
Я ответил:
— Да, клянусь Богом.
Он сказал:
— В знак благодарности раскрой ладонь и щедрости разожги огонь.
Я отдал ему свой плащ, и он сказал:
Клянусь тем, кто сбросил с плеч свой плащ, чтоб одеть меня, —
Тот плащ начинен сполна величьем и славою.
Скажу: проиграл он плащ своим добродетелям —
Не в мейсир
[58], не в нарды, нет, не в игры лукавые.
Еще раз подумай о бедняге, которого
Судьба напоить готова горькой отравою.
Друзья твои явятся, как солнышко яркое,
А если в ночи — укажут сторону правую,
И щедрости смочат глотку даром нескаредным,
И денег поток прольют расплавленной лавою.
Говорит Иса ибн Хишам:
Стихи его слушателей привлекли, дары к нему так и потекли. Мы с ним почувствовали друг к другу симпатию, и я спросил:
— Где же место восхода этой луны?
И он ответил:
Ах, дом мой — Александрия,
Но я все время кочую,
И если я днем в Хиджазе,
То в Неджде я заночую
[59].
СЛЕПЦОВСКАЯ МАКАМА
(шестнадцатая)
Рассказывал нам Иса ибн Хишам. Он сказал:
Ездил я по городам Ахваза, стараясь побольше улавливать слов красивых и пополнять запас выражений красноречивых. В каком-то городе на одной из площадей я увидел толпу людей, собравшихся вокруг некоего человека. Они к чему-то прислушивались; я подошел и увидел, что этот человек ударяет палкой о землю, и из мерных ударов получается музыка. Мне захотелось эту мелодию уловить, а быть может, и редкостных слов раздобыть, и я врезался в толпу — одного оттолкнул, другого отпихнул, добрался наконец до музыканта и вижу: коротышка, толстяк, на жука похожий, совсем слепой, в грубой одежде шерстяной, вертится, как шальной. Бурнус на нем длинный, с чужого плеча, а палка увешана колокольчиками, и когда он ею о землю стучит — мелодия нежная звучит. Сам же он в такт стихи распевает, грудь свою надрывает: