А затем оба уставились себе под ноги. Как раз там, где они сидели, появились вдруг струйки воды, сквозь утрамбованную ногами землю между клочками засохшей травы пробился грязный, серый ручеек, который с каждой секундой журчал все громче.
— Эт чё такое, Плутта? — Фаллес вытаращил глаза.
— Земля трясется, в натуре! Черт… — Плутта стал подниматься, и тут же оба живо вскочили на ноги.
Земля под ними зашевелилась, послышался какой-то рокот. Парни поспешили взобраться каждый на свой цоколь и продолжали наблюдать сверху внезапное стихийное бедствие.
В нескольких местах из земли били фонтаны, затем огромный пласт дерна приподнялся вверх, и половина откоса поползла к путям, влекомая стремительным потоком. Все произошло очень быстро и так же быстро закончилось. Лишь небольшой ручей продолжал вытекать из скважины, которая открылась как раз перед тем местом, где в средние века помещалась паперть церкви Святого Климента.
Скважина была довольно широкая.
Оползень подмыл проволочное ограждение вдоль железнодорожных путей, ограда наклонилась, улавливая, точно ситом, все что нес с собой вырвавшийся из-под земли поток.
На проволоке повисли жалки остатки книг, какие-то тряпки, палки, комья земли и прочие непонятные предметы.
Но в самом низу под оградой, наполовину скрытый кустами, лежал сверток побольше. Человек.
— Ничего себе прикол? Фаллес!..
И без того бледные панки совсем побелели.
— Думаешь, живой?
Парни в черном растерянно таращились на неподвижное тело. Потом плечистый Плутта сорвался с места и подбежал к ограде. Его товарищ последовал за ним, и мокрый сверток был решительно и быстро доставлен на площадку перед развалинами. Плутта ритмично колотил кулаками по грудной клетке утопленника и нажимал на диафрагму, выдавливая воду из легких. Фаллес, не мешкая, наклонился над лицом бедняги и принялся вдувать ему воздух в нос и рот.
— Вроде живой, в натуре, — вымолвил Плутта, массируя область сердца.
Спустя несколько минут они остановились. Стоя на коленях, удивленно смотрели на мужчину, вынесенного из-под земли бурным потоком, который иссяк так же быстро, как возник.
Мужчина дышал ровно.
— Не бросать же его, не в масть, а, Плутта?
— Верняк, Фаллес. Потащим с собой.
Открыв глаза и ощутив приятное тепло, Фредрик Дрюм первым делом подумал — могли его и впрямь ощипать? Или тепло все-таки объясняется тем, что он не ощипан?
Несколько минут он продолжал считать себя ощипанной куропаткой.
…Он успел довольно далеко улететь в темноте, когда раздался выстрел, заряд подбросил его вверх, дробинки впились в крылья и тело, и он упал. Упал через ветки, через густую листву на землю. Тут кто-то схватил его, стал бросать с места на место, выдергивая перья, пока вовсе не ощипал догола.