Пол взглянул на тяжелые, темные, заскорузлые руки отца со сломанными ногтями, поглаживающие безупречно гладкую кожу на боках, и несоответствие это его ошеломило. Так странно, что это одна и та же плоть.
— У тебя, наверно, раньше прекрасная была фигура, — сказал он отцу.
— Ха! — воскликнул углекоп и огляделся испуганно и робко, совсем по-детски.
— Это правда! — воскликнула миссис Морел. — Если б только он не съеживался весь, будто стараясь забиться в щель.
— У меня! — воскликнул Морел. — У меня хорошая фигура! Да я всегда был сущий скелет.
— Ты что! — воскликнула жена.
— Вот те крест! — сказал он. — Ты таким только меня и видела, я ж так камнем и качусь под уклон.
Жена сидела и смеялась.
— У тебя железный организм, — сказала она, — и если главное — тело, тебе было дано как никому. Ты бы видел его молодым! — вдруг крикнула она Полу и поднялась, изобразила, какая великолепная осанка была когда-то у мужа.
Морел застенчиво на нее смотрел. Он опять увидел прежнюю ее страсть к нему. Вот что на миг вспыхнуло в жене. Он был смущен, и оробел, и застеснялся. И однако, вновь ощутил былой пыл. Но тотчас почувствовал, в какую развалину он превратился за последние годы. Захотелось вскинуться, сбежать от случившегося.
— Потри мне малость спину, — попросил он жену.
Она принесла хорошо намыленную фланельку и похлопала его по плечам. Он подскочил.
— Ах ты злодейка! — вскричал он. — Тряпка ж холодная как смерть.
— Тебе родиться бы саламандрой, — со смехом сказала она и все терла ему спину. Редко, редко она так его обихаживала. Обычно это делали дети.
— Тебе и на том свете не хватило бы жару, — прибавила она.
— И то, — согласился он. — Как бы сквозняк меня не прохватил.
Но она уже кончила. Кое-как его вытерла, сходила наверх и тут же вернулась с другими брюками. Обсохнув, он натянул рубаху. Потом, красный и лоснящийся, волосы всклокочены, фланелевая рубаха висит поверх шахтерских штанов, он стоял и грел одежду, которую собирался надеть. Поворачивал ее, выворачивал наизнанку, даже подпалил.
— Боже милостивый! — воскликнула миссис Морел. — Да оденься ты!
— А тебе понравилось бы влезать в штаны, ледяные, будто лохань с водой? — сказал он.
Наконец он скинул шахтерские штаны и надел приличные черные брюки. Все это он проделывал на каминном коврике, так же делал бы и при Энни и ее друзьях.
Миссис Морел перевернула в печи хлеб. Потом из большой красной глиняной миски, что стояла в углу, взяла еще теста, придала ему нужную форму и положила на противень. В эту минуту постучал и вошел Баркер. Спокойный, плотный, небольшого росточка, с таким видом, будто он и сквозь каменную стену пройдет. Черные волосы коротко острижены, голова костистая. Как почти все углекопы, он был бледный, но крепкий и подтянутый.