— Что греха таить, поначалу я несколько огорчилась. Хотя положа руку на сердце что здесь для меня плохого? Дейрдре умна и хороша собой. Рано или поздно она сделает выгодную партию и будет обеспечена. И я уверена, что она сама обеспечит себе прекрасное будущее. А твой брак с маркизом ей в этом поможет. Ведь у маркиза Брукхевена большие связи. Поэтому нет смысла завидовать твоему везению, не правда ли?
Хотя Феба по-прежнему чувствовала себя с Тесс не в своей тарелке, но решила, что в рассуждениях тетушки есть здравый смысл. Дейрдре и впрямь была одной из первых красавиц этого сезона. У нее были все шансы найти себе жениха с доходом намного больше двадцати семи тысяч фунтов.
Феба неуверенно улыбнулась:
— Хорошо. Если ты так считаешь, я надену в оперу это платье. — Платье ив самом деле было настоящим произведением портновского искусства.
— Вот и славно! — Тесс так и сияла от удовольствия. — Вот увидишь, Брукхевен не сможет глаз от тебя оторвать! Он просто потеряет голову.
Брукхевен. От мысли, что когда-нибудь ей придется лечь с этим человеком в постель, Фебе сделалось не по себе.
Однако что правда, то правда. Для кого она наряжается? Кому хочет понравиться? Брукхевену — и только ему! И еще, может быть…
Может быть, если она будет соблазнительной, она разожжет в Брукхевене такое же страстное желание, как в Марбруке?
И возможно, страсть, которая вспыхнет в Брукхевене, возбудит в ней ответное чувство. Может быть, это и есть та самая малость, которой ей не хватает? И все будет так, как должно быть.
Может быть…
Два часа спустя Феба была готова. На ней было новое платье, и она знала, что никогда не выглядела так соблазнительно, как сегодня. Великодушие Тесс достигло таких пределов, что она вызвала Нэн помогать Патриции и сама руководила выбором прически для Фебы.
В конце концов все трое согласились, что волосы нужно уложить как можно проще и элегантнее, чтобы не отвлекать внимание от платья и «от твоего прелестного личика, дорогая».
Для Фебы сие означало, что все внимание будет целиком сосредоточено на ее груди. Мысль о том, что придется выставлять свой бюст на всеобщее обозрение — и на обозрение Брукхевена, — лишала Фебу душевного равновесия. Она не привыкла разгуливать на глазах у всех… практически полуголой.
Однако Феба должна была признать, что Тесс и другие светские дамы бесстыдно щеголяли в нарядах с еще более откровенными декольте. Очевидно, то, что считалось неприемлемым для дочери викария, было естественным для будущей маркизы Брукхевен.
«Видимо, придется смириться с мыслью о том, что я — и мой бюст — должна привыкать к выставлению себя напоказ», — размышляла Феба.