— Нужно верить документу, товарищ. В документе черным по белому написано: слухи о войне лишены всякой почвы!
Но вот — человек с того берега Буга, и он предупреждает: завтра утром, в четыре часа… Остается три с половиной часа. До нападения. Если верить этому человеку.
А тот уже надел сухие красноармейские брюки, сухую гимнастерку и вопросительно глянул на капитанов.
— Поехали, — сказал Солдатов, высокий и сухощавый, с бледным нервным лицом.
Горбунов проводил их во двор, к грузовой машине.
Шофер уже сидел в кабине.
Капитан Солдатов и человек, переплывший Буг, залезли в кузов, а капитан Кондратьев занял место рядом с водителем.
Горбунов все ждал, что они скажут перед отъездом, какие дадут распоряжения. Ждал и помалкивал. Напрашиваться самому на указания было не в его правилах.
Но что могли сказать эти два капитана?
Перед тем как захлопнуть дверцу, Кондратьев обронил:
— Главное — не поддаваться панике. Ждите указаний!
И все. И машина быстро исчезла в темноте.
Они поехали в село Волчин, где стоит комендатура, а оттуда скорее всего в Брест, где расположен штаб пограничного отряда. До Бреста отсюда сорок с лишним километров. По здешним дорогам приедут в штаб часа через полтора, не раньше.
Кругом было тихо. Пахло сохнущим сеном и пылью. Чернели яблони и тополя. В хатах не светилось ни одно окно. Новоселки, большая деревня, в центре которой стояла застава, спала.
— Часовой, что заметно в деревне? — требовательно, окающим по-волжски голосом спросил Горбунов.
— Недавно Павел Шумер откуда-то вернулся, товарищ младший лейтенант, — ответил часовой, выступая из темноты.
— О Шумере я знаю. Еще что?
— А так все нормально. Режим соблюдается.
— Следите за сигналами с границы.
— Есть!
Горбунов вернулся в канцелярию. На полу еще валялась мокрая одежда человека, которого только что увезли. От нее по гладким половицам растекалась лужа.
Горбунов позвал дежурного, приказал послать на квартиру за замполитом Горбачевым и проверять через каждые полчаса телефонную связь.
Нет, он не сомневался, что нужно быть готовым ко всему. Вот уже несколько дней наряды наблюдают, как фашисты подтягивают к границе артиллерию, танки и пехоту… Как на правом фланге участка, около деревни Барсуки, они проложили дорогу до самого Буга. Как их офицеры в бинокли и стереотрубы следят за тем, что происходит на нашей территории, и делают какие-то пометки в блокнотах и на картах. И как в ночь на пятницу на их стороне была скошена вся рожь на полях, сползающих по пологому берегу от деревень к реке. Все это слишком серьезно.
А вчера под вечер замполит Горбачев и ефрейтор Капинос шли по самому берегу Буга — проверяли пограничные столбы. Обычно наряды ходят вдали от берега, маскируясь в кустах, а Горбачев и Капинос шли не скрываясь, потому что надо было осматривать каждый столб — от основания до металлического герба и номера. Когда Горбачев и Капинос проходили по центру участка, напротив польской деревни Старый Бубель, с того берега вошли в воду двое мужчин. Один из них остался купаться у своего берега, другой быстро поплыл к нашему. Не доплыв до него метров тридцать или сорок, он крикнул, что двадцать второго июня в четыре часа утра Гитлер ударит по Советскому Союзу. Крикнув это, человек поплыл обратно. Горбачев тут же, по телефону, доложил об этом на заставу, а он, Горбунов, — в штаб комендатуры дежурному Милославскому.