Валентин принялся караулить принцессу в общажном коридоре, зачастив в "курилку" четвёртого этажа. Он вставал так, чтобы видеть дверь комнаты N четыреста двадцать пять. Однако, удача будто навеки отвернулась: вдоль облезлых тёмно-зелёных стен тёк нескончаемый поток студентов с кастрюльками, тазами, мылом и грязной морковью. Они мыли полы, орали из одного конца в другой, швырялись друг в друга огрызками, дымили дешёвыми сигаретами и безудержно хохотали. Из заветной комнаты за три дня появились только соседки: жгучая брюнетка с безумной улыбкой в спортивном костюме да маленькая кудрявка с большой грудью, вылезающей из майки.
Но Валентин не терял терпения. Он заметил её на чётвёртый день со спортивной сумкой на плече и совсем не удивился, когда увидел вздёрнутый нос, на который падали светлые локоны. Чайные глаза были полны такой усталой горечи, что хотелось выпить её всю, без остатка, чтобы они снова прояснились…
Валентин подёргал связанными руками, оглядел кухню сквозь мутную пелену боли и оценил обстановку. Бомж спал, пуская слюни, "серые" уставились на вора, не сводя цепких глаз.
"Попал… вот попал!"
Пленник коснулся затылком стены и застонал: голова раскалывалась от удара, висок надрывался ноющей болью, что беспощадно охаживала молотом каждый нерв.
— Куда… куда ты пропал? — тихо спросила принцесса. — Я так ждала твою флейту…
Вор улыбнулся сквозь мЩку: вот она, здесь, склонилась над ним, так близко, что запах душистой кожи щекочет ноздри. Вот она, почти босая и доступная, спрашивает о нём, волнуется. Должно быть, ей даже интересна его персона…
— Помнишь скандал с дракой в общаге?
— Нет, не знаю… не помню… Мы всё время по пленэрам ездили…
— Отчислен за пьяную драку, — вальяжно заявил Валентин. — Без права на восстановление и сочувствие.
— Хватит миндальничать! — оборвал Бертран, которого, надо полагать, давно распирало. — Говори, отморозок, остались у тебя осколки Часов?
В эту секунду пол под ногами мелко задрожал и почти неуловимо подпрыгнул. За окном в сторону Лехновки на огромной скорости пронеслась ослепительная молния. Земля станцевала нечто латиноамериканское, Бертран и Вета упали на Валентина, который издал болезненный стон. Едва всё стихло, девушка рванулась к подоконнику, отодвигая мирно спящего старика и Олега, что вдруг грозно свёл брови.
— Твою мать… — прошептала она, вглядываясь в чёрный столб дыма за грядой тополей. — Там же наш офис…