Стайка школьников, возбуждённо галдя, скучковалась у газетного киоска:
— А я чё говорил! Дудит оно, дудит!
— Расходимся, — напряжённо скомандовал Бертран, с трудом оторвав от себя девушку. — При любых изменениях ситуации выходим на связь. Берегите Старика.
— Да хранит вас Великий Змей, — негромко отозвались кардиналы и быстро отправились вниз по проспекту.
Труба оглушительно грянула ещё раз, но немного дальше. Иветта взвизгнула, закрыв уши, и присела на корточки, намереваясь стать, как можно незаметнее. Мужчина поморщился, рывком поднял её и отряхнул голубые джинсы.
— Нужна маскировка… Где у вас тут..? Ага, гм, — загадочно определил он и потянул девушку к небольшой вывеске над подвальным помещением: "Moneytoo".
Магазинчик тоже пустовал. С чёрных футболок, бандан и флагов приветственно скалились черепа, пентаграммы и перекошенные физиономии рок-звёзд, которых до неузнаваемости исказил печатный станок. Под потолком покачивались разноцветные гирлянды китайских колокольчиков. Колонки безрадостно предлагали:
— Давай вечером
С тобой встретимся,
Будем опиум курить, рить, рить, рить.
За прилавком тосковала тощая мрачная девица лет семнадцати — изредка отбрасывая смоляную прядь, она меланхолично пережёвывала жвачку и разглядывала трещины в серо-известковых стенах. Невидимый певец со знанием дела изводил нервы:
— Давай вечером
Умрём весело,
По-китайски говорить, рить, рить, рить.
Бертран бесцеремонно оперся на стойку, окинул усталым взглядом потолок с ржавыми потёками и улыбнулся продавщице.
— Хорошего дня, мадемуазель. Нам позарез нужны два чёрных плаща, банданы, чёрный лак, помада…
— Готичная вечеринка? — хмыкнула девица, приподняв густо накрашенную бровь.
— Даже не представляешь, насколько, — подмигнул Бертран. — Одна беда: заждались нас. Названивают, сил нет.
— Ща сделаем, — подмигнула она и нырнула под прилавок. — Размеры плащей?
— Мужской пятидесятый и женский… — кардинал смерил спутницу быстрым взглядом, — сорок второй.
Вета с изумлением смотрела, как на стойке появляется пузырёк лака, цилиндр помады, следом мятый ворох чёрного хлопка, словно сложенные вороньи крылья.
— Накрась ресницы губной помадой,
А губы лаком для волос.
Ты будешь мёртвая принцесса,
А я — твой верный пёс.
— Мерить будете? — осклабилась девица.
Кардинал холодно улыбнулся, сгрёб плащи в пакет с черепами и выложил три зеленых купюры с изображением Ярославля. Звякнул кассовый ящик, деньги исчезли в его недрах, фискальный регистратор запищал, выдавая чек.
— Не прячь музыку, она опиум,
Для никого, только для нас.
Давай вечером, умрём весело,