- Ну, пушкой...
- И не всякой пушкой, заметь! Тяжелый танк легкой пушкой не возьмешь?
- Конечно.
- Значит, должны тяжелые пушки, мощные быть? Так?
- Ну, так...
- Выходит, и пушки есть. Значит, есть! Есть! - торжествующе крикнул старик и ударил ладонью по столу. - Есть, чертов ты сын, наша армия! А я из-за тебя чуть веры не лишился!
- Послушайте! - в бешенстве вскочил Андрей.
- Нет! - оборвал его отец. - Теперь ты меня слушай. Мой приказ. - Он встал из-за стола перед Андреем, грозя ему черным узловатым пальцем. - Под Сталинградом или в другом месте, про то не ведаю, набито много немецких танков. Немцы сюда их привезли. Чинить. Подлых рук ищут. Так вот тебе мой последний сказ, Андрей. Ты что хочешь с собой можешь делать, хоть в полицию иди служить. Мне до тебя дела нет! Я тебя из своей души вырубил. Но на завод... Слышишь? На завод... - он остановился, захлебнувшись кашлем. Бледный Андрей молча стоял перед отцом.
- Я тебя мальчонкой, - продолжал Тарас, - на завод привел и к своему верстаку поставил. Я тебе, чертов ты сын, свой напильник дал и показал, как его держать в руках надобно. И объяснил я тебе, чертов ты сын, какой напильник к чему - какой драчовый, какой личной, какой бархатный. Так? И если ты, сукин сын, теперь отцовским напильником посмеешь... посмеешь... Я тебя сам, своими руками! А в остальном, - устало махнул он рукою, - живи как сам знаешь. Что хочешь делай!
3
- Что хочешь делай! - сказал ему отец, а Андрей и не знал, что ему с собой делать.
Сам лишенный всех человеческих прав, он не мог быть семье ни заступником, ни кормильцем. Он был лишний рот, ничего больше.
Его жизнь теперь не имела ни смысла, ни оправдания, ни даже цели. Зачем ты живешь на земле, Андрей? На это ему ответить было нечего.
Даже в плену у него была цель жизни: выбраться, вырваться из-за колючей проволоки. Ну, выбрался! Живя у Лукерьи, он лелеял новую цель: добраться, во что бы то ни стало добраться до семьи! Ну, добрался! И повис на шее семьи тяжелым грузом... Дальше что? Он не знал, что дальше...
Отец его, Тарас, жил и терпел муки и берег семью ради того, чтоб дождаться прихода наших. Ждать, ни в чем не покоряясь врагу, - вот ради чего жил, стиснув зубы, старый Тарас. Андрей не имел права ждать. Ждать, пока тебя - здорового человека военного возраста - придут и освободят? С какими же глазами ты к освободителям выйдешь?
Но и ждать было невыносимо: голод повис над семьей. Андрей голову ломал над тем, как беде помочь, но придумать ничего не мог. Идти на работу? Куда? Да и работа на врага не кормит, а сушит. Не в полицию же идти служить в самом деле.