"Что за мираж?!" – подумал Пётр Николаевич, выключил фары и резко затормозил. Увиденная им зыбкая и нечёткая картина посёлка, запущенного до крайности, до состояния разрухи, с иностранным блокпостом вызвала двойное чувство тревоги. Видение, его смысл были страшны сами по себе. Но помимо этого возникло опасение и за собственное психическое здоровье. Он точно знал, что галлюцинации – верный признак психического расстройства, в отличие, скажем, от иллюзии – ошибочного восприятия. "Может быть, – подумалось ему, – всё это лишь иллюзия, вызванная грозой, изменением плотности воздуха и влиянием близких электрических разрядов? Возможно, что всё увиденное – результат воздействия на мой мозг, по-видимому, необычайно сильных электромагнитных полей?" Олялин крепко зажмурился и стал медленно и глубоко дышать, чуть задерживаясь на каждом вдохе.
Совершив десять таких вдохов, он открыл глаза. Так и есть! Это была иллюзия! Туман за эти две минуты в значительной степени рассеялся. Дома по сторонам дороги стали видны более отчётливо. Они уже не казались донельзя запущенными и обветшалыми. А от миража с иностранным блокпостом не осталось и следа. Перекресток, хотя и в редеющем тумане, достаточно хорошо просматривался и был совершенно свободен как от людей, так и от какой бы то ни было техники, тем более – иностранной.
Пётр Николаевич снова включил фары, ходовой аккумулятор и уже быстрее двинулся вперёд. На душе стало спокойнее, хотя пережитое видение со всеми деталями отложилось в памяти. Поскольку ни одно из окон дачи академика не освещалось, Олялин решил, что известный ученый скорее всего на работе – в филиале НИИ медико– биологических проблем. Пётр Николаевич неторопливо добрался сквозь редеющий туман до перекрёстка и свернул направо, в сторону маяка и соснового леса, в центре которого и располагались корпуса НИИ. К нему от следующей развилки (возле маяка) вела узкая, едва ли шире трёх метров, идеально прямая и ровная дорога с резиновым покрытием. Имея допуск к государственной тайне категории "Б", как, впрочем, и все руководители такого высокого ранга, он знал, что филиал имеет существенное оборонное значение и что его пропустят лишь за первую из трёх зон оцеплений. Нечего было и думать, чтобы попасть дальше. Зато оттуда, из уютного домика приёмной можно связаться с руководством филиала по телефону, пригласить Фёдорова, договориться с ним о встрече. В крайнем случае, не сегодня, так в ближайшие дни. Хотя, по правде говоря, Олялин расчитывал ещё и попробовать уговорить академика принять участие в праздновании столетия Октября в качестве лектора.