Поединок в горах (Смирнов) - страница 25

Нельзя медлить. Отталкиваюсь от стены и бью его головой. Он исчезает. Я успеваю ударить еще кого-то. Главное — не переходить в защиту. И не упасть. Иначе будут бить ногами.

Кто-то пробует схватить меня сзади, я вырываюсь и получаю сильный удар в лицо. Только устоять на ногах!

— Кольями, кольями от забора!

Слышен треск штакетника. Я перестаю что-либо соображать. Кто-то налетает на меня, кого-то я бью. Удары сыплются со всех сторон.

Бац! Это по затылку. Лечу вперед, спотыкаюсь и падаю. Пытаюсь встать, но меня валит сильный удар сапогом. Я еще раз поднимаюсь и еще раз падаю. Боли не успеваю ощутить.

Сейчас начнется настоящее избиение. Встать, во что бы то ни стало встать! Раздается чей-то резкий свист, и неожиданно улица пустеет.

Меня берут за плечи, ставят на ноги, встряхивают. В глазах плывут оранжевые мыльные пузыри.

Сознание постепенно проясняется. В свете карманного фонаря я вижу Дробыша и парней с красными повязками. Среди них — Стрельцов.

— Кто тебя? — спрашивает он.

— Не знаю.

Дробыш подает мне шапку.

— Я смотрю, они снялись — и за тобой. А мы за ними.

— Спасибо, механик.

Холодный встречный ветер обжигает пылающее лицо. Втихомолку я нащупываю пальцами скулу. Глаз уже заплыл. Ничего, им тоже досталось.

Стрельцов недоверчиво, исподлобья рассматривает меня. Для него я все еще «недруг» из компании Петюка.

— Слушай, парень, зайдем ко мне, — предлагает он. — В таком виде тебе нельзя домой являться.

В новой избе Стрельцова чисто и пусто, пахнет смолистым деревом, стружкой. Свет голой электрической лампочки режет глаза.

— Так что же все-таки стряслось?

Из зеркала на меня глядит чужое, опухшее лицо. Нет, хватит. Не один же я воитель на свете. Я ничего не смогу сделать, если буду по-прежнему хорониться от людей.

— Ты Жорку Березовского помнишь, Стрельцов?

— Ты, собственно, к чему?

А нужно ли ему все это? Запоздалая мысль как тормоз, отпущенный, когда поезд уже набрал ход. Полгода прошло с тех пор. Новый снег лег на горы. У Стрельцова своя жизнь, свои заботы. И Жорку он знал без году неделю.

Я собираюсь посвятить его в историю, которая, может быть, далека от него.

Но отступать поздно. И я рассказываю. Обо всем: письмах Жорки, первом своем рейсе, встрече с Таней, о неизвестных противниках, устроивших за мной слежку.

Стрельцов слушает, наморщил выпуклый крепкий лоб. Не шевельнется, Непробиваемый сибирячок.

Что у него там за мысли ворочаются под черепной коробкой?

Стрельцов долго молчит насупившись.

— Выходит, зря я думал, что ты из приятелей Петюка. Ну, теперь мне ясно. Так ты, говоришь, у тети Фени остановился? То-то мне показалось…