Не туда ли отвез Пономарь загадочный груз? Это и предстоит нам проверить.
Темная, тяжелая туча показывается из-за сопки; стволы чахлых березок становятся вдруг ослепительно белыми на свинцовом фоне.
Матвеич спешит к нашей машине. Пот бисерными каплями стекает на его рыжую бороду.
— Кое-как залатали, Стрелец. Трогаем! Оттепель ожидается.
— Снегопад вижу, а вот оттепели не чувствую.
— Почувствуешь, когда поживешь с мое.
Колонна снова отправляется в путь. Щетки «дворников» смахивают крупные снежинки со стекла.
— Ну все, застряли, — с горечью говорит Стрельцов. — Поддувало не проскочим.
Через полчаса подъезжаем к Поддувалу. Так называется ущелье, в котором даже при тихой погоде бушуют сквозные ветры.
Сейчас Поддувало — как аэродинамическая труба. Метровые сугробы преграждают нам путь. Белый вихрь намертво закрывает густой творожной массой стекла. Стрелец выскакивает из кабины.
— Стоп!
Машины останавливаются впритык — буферами к буферу. Словно стадо белых слонов сгрудилось близ ущелья.
Стрелец устраивает «летучку». Становится совсем темно. Мокрый снег тает на лицах.
— Надо ждать бульдозера от геологов, — предлагает Матвеич. — Если посреди ущелья застрянем — засыплет.
С ним соглашаются. Оставляем у машин дежурного и идем к «шоферской избе». У самого входа в ущелье стоит этот просторный сруб, выстроенный для водителей, пережидающих непогоду.
Единственное окошко постепенно приваливает снегом. Зажигаем лампу. Ребята, кряхтя, расстилают на нарах полушубки и ватники.
Неунывающий Шукшин уже извлек из черного футляра свой баян и вполголоса напевает: «Ты не лякайся, що мерзнешь, лебедонько, от того витра та хмар».
— А у самого молодая жена дома. Вот такая она, шоферская долюшка, — бормочет Матвеич. — Не из рук в руки, а из мук в муки.
Постепенно обживаем избушку. Андрей Иванович и Андрей Борисович затевают вольную борьбу на нарах. Паламарчук читает приключенческий роман. Адам Лауринайтис извлекает из подкладки шапки иголку и начинает латать свой зипун. Время тянется мучительно медленно.
— А ну тихо! — говорит «близнятам» Матвеич. — Слышите?
Мы прислушиваемся. Ветер воет за окном.
— Машина!
— То Шукшин баян тронул…
— Машина, говорю!
Через минуту-другую слышим комариный гул мотора. По нашим следам пробирается чья-то машина. Не заблудилась бы в метели. В горах, накрытых плотным одеялом облаков, совсем стемнело.
— Андрей Борисович, Андрей Иванович! — приказывает Стрельцов. — Возьмите фонарик — и навстречу. Друг от друга не отходить.
Все явственнее шум двигателя. Хлопает дверца, приближаются голоса.
— Однако! — Стрелец с недоумением смотрит на меня. — Знакомый пожаловал!