...Десь у мене мати є,
Вона мене згадує,
Як вечерять сiдає...
То не песня, - то душа девичья парила над лесами, над оврагами, до самых звезд долетала...
...Як вечерять сiдає,
Як ложечки щитає...
Стонет, жалуется на свою судьбу невольница, печалится материнским горем:
...Одна ложка лишняя,
Десь у мене дочка є,
Одбилася вiд роду,
Як упав камiнь у воду...
Даром что партизаны дремали, в сознании билась одна мысль - не горюй, голубка, придет пора, выручим и тебя...
5
Галя переглядывалась с Теклей, у обеих слезы на глазах: партизаны с автоматами, а у нас "мадьярка", пусть и легкая, удобная, вишневого цвета, да только не умеем ее сами разбирать, свою-то знали.
Текля добавила:
- В первые дни давали автомат поносить, примеряли пилотку...
Марко потешается над подругами:
- Где ж вам справиться с автоматом, если заест его или перекос будет?
Сень в свою очередь наставляет девушек, - сперва надо изучить оружие, объясняет, как на слух распознать "капрала" - строчит, словно дрова рубит. Наш автомат бьет гуще и мягче. И винтовка наша более певуча... Сень и Марко обещают помочь подругам овладеть автоматом.
Текля, уйдя в себя, прислонилась к раскидистому дубу, словно хотела вобрать в себя его могучую силу. В собственных руках женщины жизнь и смерть. Когда по жилам пробежит горячая волна, каждое живое существо, даже самое слабое, напрягает все свои силы и становится несокрушимым - вот она, целебная сила ненависти!
Подруги собирались в дорогу.
Галя вполголоса напевала излюбленную партизанскую песню, неведомо какими путями залетевшую в лесные дебри:
Гудела степь донская
От ветра и огня,
Маруся Бондаренко
Садилась на коня.
...Марко с Сенем на широких лыжах, минуя заминированные ворота, указывали направление, за ними каштановый, с широким крупом конь прокладывал дорогу по брюхо в снегу. Галя с Теклей сидели на санях, правили конем, петлявшим между деревьев. Чтобы миновать овраг, перерезавший дорогу, долго крутились поверху редколесьем. Снегу насыпало щедро, он еще не успел слежаться, увязали лыжи и конь. А когда опять пришлось пробиваться чащобой, случилось, что сани зацепились за дерево, чуть не свалился мешок. Мешок набит сеном, а в сене обмотанные тряпьем пустые бутылки. Надо раздобыть молока: вернуть силы обескровленным людям. Погрузившись в тревожные мысли, подруги ехали молча: хоть бы кончилось все удачно! В эти смутные дни тревог всяких выпало на трудовую землю, пожалуй, больше, чем снега.
По низине лыжи и сани ползли уже легче, вскоре перед ними открылась лощина. Однако друзья не стали выбираться на простор - как бы не попасть на глаза полицаям.